Заветная мечта

Теодоро Куарента Заветная мечта

Тим лежал ничком на своей кровати. Голова его уткнулась лицом в подушку, плечи прерывисто вздрагивали, а сквозь тишину комнаты периодически прорывались всхлипы и сдавленные звуки рыданий.

В таком положении мальчик провёл уже больше двух часов, считая с того самого момента, когда на просьбу купить новую ультрамодную видеоигру получил от отчима увесистую звонкую оплеуху. Точнее, получил он её не за саму просьбу, а за то, что в ответ на категорический отказ сказал, что если бы его настоящий отец был жив, он бы обязательно ему купил.

Потом отчим страшно кричал, что он кормит их, нахлебников, подразумевая его и мать, вкалывая, как проклятый, а он, Тим – дрянь такая – сам ещё и копейки не заработал, а только и знает, что клянчить у него деньги на свои вздорные забавы.

По ходу своего монолога отчим яростно размахивал руками, и Тим съёживался от страха и постоянно вздрагивал, ожидая, что вот-вот он снова получит тяжёлую затрещину.

Наконец, оказавшись у себя в комнате и выплакавшись всласть, мальчик стал потихоньку успокаиваться и, свернувшись калачиком, вспомнил своего отца. Своего настоящего отца!

Родной папа Тима был горным строителем, взрывником. Он занимался строительством дорог, мостов и тоннелей, которые проходили как над землей, так и глубоко под ней. Его привлекали к решению особо трудных задач для прокладки трасс среди сложных грунтов и, как правило, в тяжёлых климатических условиях.

В промежутках между командировками, когда отец был дома, он много времени проводил с сыном. Брал его с собой на рыбалку, на бейсбол и в цирк, когда тот приезжал в их город. Устраивал для них с матерью пикники и походы на природу с ночёвкой в палатке и с обязательными рассказами у ночного костра интересных историй, которых отец знал великое множество. И Тим чувствовал, что он очень любит его и изо всех сил платил ему тем же. Это было счастливое время для всей их семьи!

Но всё рухнуло в одночасье, когда отец погиб при прокладке очередного тоннеля. Эта весть словно громом поразила их с матерью. Тим смутно помнил похороны и весь последующий месяц. В доме бывало множество людей. Они приходили, уходили и приходили вновь. Мальчик не понимал, что им всем было здесь нужно. Он целиком был поглощён своим горем. Мать плакала почти всё время. Позже она так и не оправилась полностью от потери мужа, начала потихоньку выпивать, и многие знавшие её люди считали, что она повредилась в уме от горя.

Для Тима началось тоскливое время. Безрадостные дни тянулись один за другим, похожие, словно две капли воды. Мать по-прежнему ходила на работу, и её скромного жалованья медсестры им едва хватало, чтобы оплачивать кредит за жильё и еле сводить концы с концами.

Затем появился отчим. Работал он в той же больнице, что и мать Тима, занимая там должность завхоза. Это был довольно мрачный тип. Роста примерно сто восемьдесят сантиметров, он был крупного телосложения и довольно широк в плечах. Вся его грудь и объёмный сальный живот были покрыты густой растительностью, длинные руки свисали почти до колен. И, учитывая его манеру ходить ссутулившись, всем своим обликом он здорово напоминал большую волосатую обезьяну. Венчала сей неприглядный образ большая рваная проплешина на шишковатой голове.

Мать Тима в свои тридцать восемь лет была всё ещё довольно привлекательной женщиной, и даже страшное горе, постигшее её, не смогло перечеркнуть природной красоты.

Воспользовавшись её состоянием, завхоз склонил женщину к согласию на брак с ним, особенно упирая на то, что ей нужно крепкое мужское плечо, а её сыну – отец. Поначалу он неуклюже пытался ухаживать за ней: пару раз сводил в кино и даже подарил букетик цветов. Но, перебравшись к ним в дом, довольно быстро освоился, прибрав всё к своим рукам и превратившись в такого себе комнатного тирана.

Мать не перечила ему, то ли потому, что боялась, то ли в силу покладистого от природы характера; а Тим был ещё слишком мал, чтобы открыто отстаивать свою точку зрения, и поэтому их отношения с отчимом можно было охарактеризовать, как враждебный нейтралитет.

Иногда, когда чувство справедливости прорывалось у мальчика наружу и он высказывал своё мнение относительно того или иного вопроса, отчим почти всегда попрекал его тем, что «кормит» их с матерью. И Тим отступал, по неопытности не зная, что на это возразить, хоть внутренне и был уверен в своей правоте.

Так же случилось и теперь. Только, помимо ставших уже привычными упрёков, на сей раз отчим поднял на него руку.

Хоть это и далось непросто, но Тим пережил этот инцидент, сделав выводы и многое переосмыслив в своей жизни. Он дал себе слово, что сам заработает и купит себе эту игру, и вообще больше никогда не обратится к отчиму ни с какой просьбой.