Заветное желание

Аргаррон, полностью оправившийся от последствий вылазки, взошел на мостик флагманского дирижабля и осмотрел место битвы. Главный остров гаррской армады всё еще горел, а от его цитадели не осталось ни одной целой постройки. Архидемон лишь надеялся, что колоссальные материальные средства, находящиеся внутри, хотя бы частично уцелели.

Император посмотрел вслед организованно отступающим шуолам.

— Мы атакуем их сейчас, Повелитель? — спросил он. — По-моему, самое время…

— Нет. — Аргаррон немного сощурился. — Возвращаемся на Горнагар.

— Но…

— Немедленно! — Архидемон повернулся к Императору и посмотрел ему в глаза. — Если мы будем преследовать их на их территории, то последствия могут быть катастрофическими. Выиграть битву и проиграть войну — самое обидное, что может случиться. Не самое страшное, но самое обидное. Так что поворачивай.

— Да, Повелитель. — Император чуть склонил рогатую голову и принялся отдавать распоряжения по Эху Тьмы.

Армада Аргаррона, неспешно развернувшись, двинулась в обратном направлении, прекратив наступление. Ценой огромных и невосполнимых потерь шуолы всё же добились своего: до Алашома гарры не дошли.

Ростислав сидел в каюте корабля и смотрел на покоящийся в цветке Мирласа хрустальный шар. Его посещали неприятные мысли. Например, он не знал, можно ли дать родителям новые тела, или же придется разбить шар и выпустить души на свободу, дабы те обрели спокойное посмертие. При мысли о втором варианте на глаза навернулись слезы. Ростислав только теперь, когда на время миновали все опасности, осознал, насколько он соскучился по родителям.

«Хочешь поговорить»? — вдруг спросил Мирлас.

«Что?» — не понял юноша, погруженный в мрачные мысли.

«Хочешь поговорить с родителями? — повторил лотофаг, затем пояснил: — Я сумел подобрать частоту…»

«Конечно!» — Ростислав вскочил, задев крыльями какой-то канделябр, который с грохотом упал.

«Тогда сядь и расслабься».

Ростислав опустился обратно на диван и откинулся на спинку, прикрыв глаза. В мозгу сначала был какой-то шум, а потом всё сознание заполонило калейдоскопом образов, из которых в конце концов сложились знакомые лица…

«Мама! Папа!» — мысленно воскликнул он, подавив желание броситься незнамо куда.

«Ростик? — Мамин голос, звучавший в мозгу Ростислава, показался ему каким-то неуверенным. — Что происходит?..»

«Вы не слышали меня там, в камере?..»

«Слышали, но мало что поняли, — подал голос отец. — Всё это слишком смахивает на бред или какой-то спектакль».

«Это не бред, папа… Это и вправду другой мир».

«Бог с ним. — Ростиславу показалось, что отец махнул рукой. — Ты лучше скажи, во что ты ввязался? Что за беготня, стрельба и поножовщина?»

Ростислав вздохнул и пересказал историю своего пребывания в Каеноре еще раз, добавив события на острове Горнагар. Максим Алексеевич его изредка перебивал, задавая вопросы, и сын на них отвечал, если мог.

«Всё же я не пойму, при чем тут ты и при чем тут мы, — сказала мама. — Ты же говоришь, эти квостры могут вернуть тебя назад… с самого начала могли. Почему ты не вернулся? Ты о нас подумал?»

Юноша опустил взгляд.

«Прости, мам… Я… честное слово… Просто так получилось, что я виноват перед всеми».

«Откуда тебе было знать?»

«Погоди, Аня, — остановил супругу Максим Алексеевич. — Сын, ты должен исправить ошибку, раз уж допустил ее».

«Понимаешь, я должен справиться с таким, что мне и не снилось в нашем мире».

«Стой, не теряй веры в себя. Ты у меня всегда находил выход, не разочаруй нас и здесь. Более того, ты не должен опозорить наш мир, отступившись, и нашу страну тоже».

«Максим…» — с нажимом произнесла Анна Петровна, у которой «великодержавный шовинизм» мужа, как она считала, сидел уже в печенках.

«Быстрее, Ростислав, у меня силы кончаются канал держать», — встрял Мирлас.

Судя по всему, это слышали и родители, которые быстро начали прощаться.

«Давай, сын, покажи себя», — сказал отец, после чего Коротков-младший снова ощутил себя в каюте.

Первое, что он почувствовал, — это дикая жажда. Ростислав мгновенно схватил стоящий на столе кувшин и припал к нему губами.

«Прости, мне нужны были силы, — подал голос Мирлас. — Пришлось взять у тебя влаги. Надеюсь, ты не против…»

«Не против, — ответил парень, ставя полупустой кувшин на стол. — Только в следующий раз предупреждай, ладно?»

«Конечно…»

Ростиславу показалось, что лотофаг смущен.

«Мирлас», — обратился к нему Ростислав.

«Что?»

«Спасибо… мне этого как раз не хватало».

«Пожалуйста… мне было не особенно трудно, после того как я нашел нужную частоту».

Ростислав потянулся и вышел на палубу. Утренний воздух обласкал лицо прохладой, встающее из белесой Великой Бездны солнце освещало уже ставшие привычными нагромождения облаков, касалось корабля золотистыми лучами.

«Как красиво, — в очередной раз подумал Избранник. — Даже исключительно из-за этого стоит сражаться за этот мир…»

Он прикрыл глаза и слегка коснулся сознанием Небесной Тропы, чтобы обострить ощущения от утра. Сейчас все проблемы отступили на задний план, когда лучи утреннего солнца ласкали расправленные крылья юноши, а прохладный воздух касался тела.