Заветное желание

Она сделала большой глоток и не пожалела об этом. Уилсон-Крик не «такой уж это городок». В нем она провела лучшие годы своей жизни. Конечно, он небольшой, ну и что из этого? Уичито и Канзас-Сити не так далеко один от другого. Да и Чикаго тоже. Отчего же не называть Уилсон-Крик своим родным городом?

Тогда почему она столько лет мечтала покинуть его? Лиззи тяжело и виновато вздохнула. Майкл, по крайней мере, говорил правду. Она стремилась покинуть Уилсон-Крик, но не потому, что ненавидела его. Она мечтала о разнообразной и насыщенной жизни. Многим поколениям людей Уилсон-Крик мог предоставить все, что нужно было для жизни: хорошие школы, семью, надежду. Немногие покидали его, отправляясь кто в Уичито, кто в Канзас-Сити. А Лиззи оказалась в Нью-Йорке… Она подумала о матери, о своей сестре и о других родственниках и знакомых. Они жили непростой жизнью, но нельзя было сказать, что все они несчастливы. Они считали, что Лиззи скучает вдали от дома, от родной семьи. Да и кто он такой, чтобы судить их? А кто она?

— Часто вы там бываете?

— Нет.

— Семьи у вас, значит, нет?

— У меня там родители. Им нравится приезжать в Нью-Йорк.

— Я представляю. — Она знала, что говорила. Мейбл и Гарольду нравилось изредка ездить куда-нибудь, но они всегда любили возвращаться домой. — Родители, наверное, гордятся вами.

Майкл пожал плечами:

— Может быть. Они гордились бы мной независимо от того, добился ли я чего-то здесь или там, управляя фермой.

«Фермой! Ну ты и лжец, Майкл Вольф!» Лиззи кашлянула.

— Фермой? У них есть ферма?

— Мм. Молочная ферма.

Ему не надо было этого говорить, в Уилсон-Крике никогда не было молочных ферм. Несколько коров на весь городок — может быть, но не более того.

— Ваша семья владеет целой фермой?

— Третье поколение связано с землей. — В подтверждение своих слов он кивнул. — Но у меня в крови этого не было.

«Вот это точно», — подумала она. — А кто управляет всем этим?

— Мои родители, но боюсь, что скоро им придется распрощаться со всем. Я единственный ребенок, но, как видите, у меня нет намерений возвращаться туда. Я никогда не справлялся с коровами. А земля заинтересует многих в городе.

— Может, это и к лучшему, — сказала Лиззи. — Но мне бы не понравилось, что моя семья собирается расстаться с фермой, тем более, что столько поколений на ней жило.

— А в Чикаго есть фермы?

Он задумчиво смотрел на нее, но Лиззи отвела глаза.

— Я говорю чисто гипотетически, — быстро нашлась она.

Он бросил на нее взгляд человека, привыкшего хорошо разбираться в людях и раскрывать то, что они старались скрыть.

— Вы полагаете, я должен поехать в Уилсон-Крик и взять дело в свои руки? Стать фермером?

— Я этого не говорила, — пытаясь рассмеяться, ответила Лиззи. — Но вы преуспевающий человек и могли бы помочь им в трудное время.

— Каким образом?

— Я не знаю… ну, например, нанять кого-нибудь в качестве управляющего, когда они будут уже не в силах сами со всем справляться; по крайней мере, они будут знать, что их ферма не попадет в чужие руки.

Майкл покачал головой:

— Они никогда об этом не просили.

— А почему бы вам самому не предложить помощь? Пойти на какие-то жертвы во имя семьи — разве это плохо?

— Все зависит от того, какие жертвы и по каким причинам они принесены. Семьи бывают разные.

Сидя за маленьким столом напротив нее, он говорил серьезным и спокойным голосом. Блики от горящей свечи падали ему на лицо и на волосы. Лиззи была очарована им. Ей казалось, что Майкл открывает ей свою душу. Правда, он солгал про ферму и про коров, но ведь и она лгала ему.

— Мои родители никогда не примут от меня такую жертву, — продолжал он. — Они скорее расстанутся с фермой, чем с независимостью. От меня они ничего не любят принимать.

Лиззи кивнула, понимая, о чем он говорит. Его родители были всем довольны в этой жизни, хотя они управляли магазином, а не фермой. Они трудились не покладая рук, они любили свою землю, своего сына, еды им хватало, жилье было. А большего они не хотели. И теперь, когда разговор перешел на эту тему, она подумала, а что еще нужно человеку? Она давно и страстно мечтала стать дизайнером в Нью-Йорке, и это было целью ее жизни; ее не волновали ни возраст, ни то, что она до сих пор не замужем. Отчего она так отчаянно стремилась приехать в Нью-Йорк? Почему замужество не имело для нее особого значения?

«Потому что ты никогда не встречала подходящего человека, моя дорогая», — подумала она.

Она посмотрела на Майкла и ощутила прилив паники. «Нет, Лиззи это не он», — подумала она.

Она хотела рассказать ему о Лиззи Олсон, в течение стольких лет преподававшей основы искусства в Уилсон-Крике, и спросить, простила ли ее семья эту жертву Нью-Йорку. А может, она сама шла на жертвы, да и были ли они жертвами? Теперь она и сама этого не знала, но понимала, что покорена этим смелым и загадочным человеком, и при этом страстно желала, чтобы он сказал что-нибудь резкое и грубое, и тогда она снова могла бы изображать холодную Элизабет Гест.

«Но ты и есть холодная Элизабет Гест, или, по крайней мере, тебе это кажется».

Она улыбнулась и произнесла: