Заветное желание (СИ)

— Нет, просто лурпо всегда трепетно относятся к месту, которое считают своим домом, а запах дыма чувствуем даже мы.

— Угу, — Грэг помотал головой, отгоняя последние позывы дурноты, — Надо помочь.

— А у нас есть выбор? — усмехнулась Мингара, доставая из чехла на бедре маленький самострел, — Если да, то я вся внимание.

— Навскидку в голову ничего не приходит, — Грэг пожал плечами, — Я думаю, гарров не очень много.

— А поему ты думаешь, что это именно гарры?

— Больше некому, — отозвался Грэг.

Лурпо, зарычав, начал пикировать прямо в клубы дыма, заслонившие деревню саква-джуо. Дом был в опасности. Дом следовало защитить…

* * *

Эай, сидя на перилах балкона, играл на струнном инструменте, который квостры называли лин-шел. Похож он был на лютню, с той лишь разницей, что на лин-шел было больше тридцати струн, издающих звуки совершенно разных интонаций. В руках элементала воздуха серебристые нити плакали и смеялись, музыка была то легкой, подобно воздуху, то быстрой, словно ветер, то неторопливой и величественной, словно нагромождение кучевых облаков.

Сильф пел, но языка Ростислав не знал. Это не был ни один из известных ему языков Каенора, текучий и плавный, словно специально созданный для песен. Юноша стоял в комнате, опираясь на стол, и слушал. Эай не смотрел в его сторону, и Ростислав чувствовал себя немного виновато, что подслушивает. Но песня была столь прекрасной, что просто взять и уйти юноша не мог.

Крылатый мальчик, свесив одну ногу над бездной улиц Радужного Города, играл под звездами свою песню. Квостры в соседних башнях, случайно услышавшие музыку, останавливались у окон, открыв пошире ставни… По лицу некоторых катились благодарные слезы. Слова древнего, давно умершего среди смертных языка лились в ночь, трогая души случайно пролетающих мимо квостров, идущих по улицам шуолов. Изящные и тонкие пальцы сильфа невесомо порхали по струнам, казалось, едва дотрагиваясь до них… Сильф Эаллойенум играл, и, казалось, сами звезды прислушивались к музыке.

Ростислав почувствовал, как из левого глаза выкатилась слезинка, когда сильф закончил игру. Мальчик отложил инструмент и уставился в небо.

Юноша подошел к нему, спросил:

— О чем ты пел, Эай?

— О любви… — вздохнул сильф, не оборачиваясь. Его сложенные крылья немного дернулись, — О любви, которая обречена на вечную боль.

— Не понимаю.

— Еще бы, — фыркнул сильф, — Что смертный может понять в чувствах элементала…

— Не знаю, — честно сказал Ростислав, — Наверное, любовь элементалов длится очень долго.

— Именно, — кивнул Эай, и его голос дрогнул, — Вечность. От начала времен и до угасания мира.

— Но почему тогда…

— Почему песня такая грустная? — закончил вопрос сильф, — Все сравнительно просто. Вечность может быть не только вечностью счастья…

— О, Боже, — выдохнул Ростислав, относительно бледно представив себе несчастную любовь, растянувшуюся на века, — Прости меня.

— За что?

— За то, что полез в это с глупыми вопросами… — Ростислав хотел добавить «малыш», но язык не повернулся назвать так духа воздуха, прожившего тысячелетия.

— Можно мне полетать? — спросил Эай, подняв взгляд. В радужных глазах стояла влага.

— Да, конечно. Можешь быть свободным до утра… — Ростислав мимолетом подумал, что это минимум, что он может сделать для сильфа.

Сильф мгновенно испарился, только одинокая слезинка упала на полированные перила балкона, успев скатиться с настоящей щеки ненастоящего мальчика.

Ростислав, повинуясь непонятному порыву, вытер каплю пальцем и попробовал на язык. Слеза мальчика-элементала была сладкой на вкус.

«Похоже на крем-соду», — подумал парень, вспомнив вкус любимого лимонада, — «С чего бы, интересно?..»

Он посмотрел на ночное небо Каенора, но сильфа, конечно же, не увидел.

* * *

— Задержка, повелитель, — отвлек Аргаррона от раздумий голос Императора, — Похоже, что квостры засеяли небо облачной сетью…

— И что? — угрюмо осведомился архидемон, хотя прекрасно понимал, что значит подобный шаг. Облака, зараженные этим древним паразитом, порождением Хаоса, становились смертельно опасными, пожирающими неосторожных летунов чудовищами.

— Мы не можем без риска пролететь через этот массив, — пояснил Император, немного склонив голову, — По крайней мере, дирижабли не смогут, и пехота может пострадать.

— Сейчас иду, — сказал архидемон, вставая с кресла, — Предупреди, чтобы убрали патрули, и все попрятались в домах. Дирижабли пусть временно опустятся на острова, для них так будет безопаснее. Через полчаса я начну.

— Да, повелитель, — Император поклонился и быстро вышел. Через короткое время с улицы начали раздаваться громовые раскаты Эха Тьмы, предупреждающего армию об опасности, крики офицеров и сержантов, подгоняющих солдат и рабов.

Аргаррон не спеша вышел из зала на балкон, расправил черные крылья и взлетел. Он направился к самой высокой смотровой башне, откуда открывался лучший обзор на всю летящую армаду. Дозорный-гроск, увидев летящего архидемона, бухнулся на колени, умудрившись не уронить бердыш, который сжимал в руках.