Заветные мысли

В природе нет нуля, а единица в природе немыслима, хотя, кажется, и существует. И нуль, и единица – слова, идеи. Воспринимая от других слово, потому что вначале всегда было и будет слово, мы вначале понимаем его как отвечающее чему-то реальному, единичному. А оно никогда этого характера не имеет. Слово есть уже обобщение. Слово «лошадь» есть не эта, одна, и не та, другая лошадь, а общее, отвлеченное понятие. Слово «единица» есть также отвлечение, и притом отвлечение высшего порядка, чем то, которое связано со словом «лошадь». Мы не можем сказать ничего, ни одного слова, не впадая в отвлечение, и вот отвлечение о единице как о чем-то существующем в природе есть именно такое же отвлечение, такая же фикция, как и понятие о нуле. Разности нет. И то и другое отвлечения неизбежны, законны, полезны, мысль становится в слове осязаемой, живой, плодотворной. Думают даже словами – иначе редко бывает. Но пусть в начале будет только слово как что-то реальное, в конце должна быть верная ему отвечающая идея как что-то общее, иначе слово – звук пустой. Идея единицы только тогда и будет верна, когда уразумеет, что она такая же в природе малозначащая штука, как и самый нуль, что единица ничто сама по себе, что она только изобретение нашего ума, подобное тому, к которому прибегают в геометрии, представляя себе кривую, состоящую из совокупности прямых.

Единицу мало понимали до сих пор, ею увлекались, из частей не видели целого, и пришла пора сознаться в том, что мы, каждый, считали себя значащими единицами, а, в сущности, каждый из нас сам по себе нуль. Еще ступенью встанем выше, и тогда единица будет высшего порядка – семья, общество, государство, человечество. И на этих ступенях наша жизнь построится лучше, и мы станем искать блаженства не личного, наслаждения не единичного, добра не спутаем с наслаждением, станем понимать себя не больше как микроскопическую клетку в целом организме.

Так возвышаясь, дойдем, начавши от условных нуля и единицы, до безусловной бесконечности. Путь мысли той так же – ни больше, ни меньше – ясен и прост, неизбежен и полезен, как и тот путь идеи, по которому все видимое слагается из неделимых атомов, все живое – из клеток как первых и простейших единиц, до которых добрался современный глаз. Только самый низший организм есть единичная клетка. И как в ней все отправления спутаны, так спутанными останутся наши, пока мы не разберемся с понятием об общественном организме, перестанем быть индивидуалистами, сознаем, что мы единицы низшего порядка. Ато мы возмечтали, что все условно и относительно, только наше философское «Я» безусловно, первично и существует. Сказать надо правду: в идее наша личная единица, не то что какая другая, резко различна от нуля и никоим образом ему не равна, в действительной же природе, в мысли, свободной от условных форм и слов, это «Я» индивидуалистов ни более ни менее как нуль.

Идея нуля, по мне, была безвредна, а понятие о единице наделало много худого. Их смысл в природе будет ясен только тогда, когда они станут в сознании рядом с идеей о бесконечности. Если в природе принять единицу, нельзя отрицаться ни от нуля, ни от бесконечности.

⁶⁹ Если бы перечислить да выяснить дальнейшую порчу дела, произведенную правительственными же мерами, то судьбы нашего нефтяного дела много бы выяснились, но, как я сказал ранее, это отлагается мной до другого случая. Всего не поделать.

⁷⁰ Говорю это, прожив целые полвека в научных областях, зная кучу трудолюбцев-ученых и наблюдая много и внимательно. Тут у меня не то что заветная мысль, а прямехонько простая правда очевидности.

⁷¹ В заключение книги «Заветные мысли» Д. И. Менделеев предполагал дать дополнительную главу с изложением своих философских взглядов. С этой целью он и написал работу «Мировоззрение», но затем отказался от намерения ее опубликовать. (Прим. ред.)

⁷² Но прошу заметить, что я не говорю «не даст», потому что этого знать еще нельзя, ибо границ научному познанию и предсказанию предвидеть невозможно.

⁷³ Мысль, здесь излагаемая (о степени ее самостоятельности я и не думаю и даже прямо полагаю, что она очень широко распространена в ученых кругах), выражена была мною в 1902 г. в статье «Попытка химического понимания мирового эфира», помещенной в «Вестнике самообразования», а недавно изданной мною отдельною брошюрой. Может быть, я и ошибаюсь, но все же полагаю, что в эпоху «переоценки ценностей» полезно предъявить то, что считаешь общей ценностью, пускай переоценивают, а то, пожалуй, подумают, что ничего ценного нет и у людей науки и что все дело в молотках «ценовщиков».