Заветными тропами славянских племен

Смерть отдельного человека — странное, но в общем-то частное дело. Гораздо значительней смертное начало в Природе: смерть света, Солнца, дня и наступление ночи; смерть животворных времен года — весны, лета, осени — и наступление зимы. Морена как раз и олицетворяла такое всеобщее умирание в природе. Но она не могла выступать в роли необратимой судьбины, ибо на смену ночи всегда приходит новый день, всегда всходило Солнце, а после холодной зимы опять наступает весна. Морена — воплощение смерти, сама такой смерти избегнуть не могла.

Считалось также, что смерть Смерти (Морены) можно было ускорить с помощью огня и света и в конечном счете победить. Люди всегда старались участвовать в этой космической битве жизни и смерти, света и тьмы, добра и зла. Древние магические обряды, сопровождавшие народные праздники, — лучшее тому свидетельство. Один из самых древних, красочных и сохранившийся в основных чертах доныне праздник Ивана Купалы еще сравнительно недавно сопровождался изготовлением соломенного наряженного чучела, которое так и нарекалось — Мореною. Морена сжигалась в священных купальских кострах, через которые обязаны были перескочить все участники купальского праздника. Чем выше прыжок (чем ближе к небесно-космическим высотам), тем действеннее сила огня, передаваемая человеку и оберегающая его от смерти, болезни, нечистой силы и прочих напастей. В ряде областей Морена заменялась деревом Марины, вокруг которого совершались купальские обряды. То, что пугающее и не для всех знакомое имя Морены переиначивалось на более знакомую Марину, в порядке вещей. Но при этом Марина не утрачивала своей злокозненной и смертоносной сущности, о чем, кстати, свидетельствуют былина о Добрыне Никитиче и злой девке Маринке (ранее бывшей, скорее всего, Мореною).

Иванов день — праздник огня и Солнца. Июль — макушка лета — в старину именовался кресник (по имени огня — Крес). Сам же праздник Ивана Купалы посвящен летнему солнцевороту, когда Солнечное Колесо-Коло, достигнув высшей точки на небе, начинает «обратный путь». По сути своей это — праздник космический, ибо связан с астрологическими закономерностями — движением Земли и Солнца, обуславливающих в конечном счете смену времен года.

Астрально-космическое содержание купальских обрядов обусловлено также и тем, что огонь священных костров необходимо было получить животворящим способом, то есть путем магического приобщения к солнечно-космической энергии, а сами костры предпочтительно было разжигать на возвышенностях, горах или курганах, то есть как можно более приближенно к миру небесному. По свидетельству очевидцев, купальские огни, зажигаемые в Иванову ночь на Карпатах и Судетах в Польше и Чехии, представляют великолепное и торжественное зрелище на пространстве в несколько сот верст.

Христианство приспособилось к древнейшему языческому празднику, связав его с именем Иоанна Крестителя (отсюда Иванов день). Однако второе имя — Купало — никакого отношения к христианству не имеет. В имени Купало — два пласта: более поздний, связанный с водной стихией и словом «купать(ся)», и более древний, первичный, связанный с огненно-световой стихией и словом «купава», что означает «белый (цветок)», а «белый» в древнерусском представлении — синоним света. В восточноевропейских средневековых документах, относящихся к запретам празднования Иванова (Янова) дня у чехов и словаков есть прямые указания на то, что почитание огня и костров неотделимо от культа общеславянского бога Световита (Святовит. Свановита) (рис. 26):

Мне снится древняя Аркона,
Славянский храм,
Пылают дали небосклона,
Есть час громамю
Я вижу призрак Световита,
Меж облаков,
Кругом него святая свита
Родных богов.
Он на коне, и слишком знает
Восторг погонь,
О, вихри молний нагоняет
Тот белый конь.
…………………………………
Славянский мир объят пожаром,
Душа горит.
К каким ты нас уводишь чарам,
Бог Световит?

Константин Бальмонт

Аркона — знаменитый древнеславянский храм на современном острове Рюген (раньше он назывался Руян) в Балтийском море близ побережья Германии. Наиболее известное описание храма принадлежит крупному средневековому историку Саксону Грамматику (1140 — ок. 1208), который лично видел арконское святилище балтийских славян еще до того, как оно вскоре было до тла сожжено католическими миссионерами: