Заветы Ильича. «Сим победиши»

Ну, а что же делать с тов. Лариным? Владимир Ильич отвечает: «Например, я бы сказал так, что, если бы весь запас фантазии Ларина разделить поровну на все число членов РКП, тогда бы получилось очень хорошо. (Смех. Аплодисменты.) А пока мы этой операции сделать не можем, до тех пор государственное, хозяйственное, плановое, экономическое дело предоставить Ларину нельзя…»

Необходимо засадить его за написание учебников — «там его качества чрезвычайно были бы полезны, тогда бы у нас была разрешена задача, которую т. Троцкий хорошо подчеркнул, заявив, что основное дело сейчас — воспитание нового поколения, а его не на чем воспитывать». И вообще, «если правильно приложить силы Ларина и Осинского, при отсечении их неверных устремлений, мы получим гигантскую пользу от применения их сил»⁵⁶⁹.

И совсем другое дело с Шляпниковым. Шляпников пытался тут шутить, сказал Владимир Ильич, — «шутка, конечно, хорошая вещь. Без шуток, конечно, нельзя говорить на большом собрании, потому что люди устали; надо по-человечески понимать. Но есть вещи, которыми шутить непозволительно; есть такие вещи, как единство партии».

В той ситуации, которую создал внутри страны НЭП. В том положении, когда извне мы окружены врагами, «если мы этакими вещами будем шутить, тогда речи не может быть о том, чтобы мы устояли в трудном положении, в котором мы находимся… Так играть нельзя! Мы знаем, что от борьбы в партии мы немало теряем… И за этот год ЦК с полным правом может сказать, что партия пришла на съезд менее фракционной и более единой, чем в прошлом году». И, по убеждению Владимира Ильича, это «едва ли не главное завоевание…»¹

Через всю его речь, в самых различных вариантах, проходила мысль: «Пролетариат не боится признать, что в революции у него то-то вышло великолепно, а то-то не вышло. Все революционные партии, которые до сих пор гибли, — гибли от того, что зазнавались и не умели видеть, в чем их сила, и боялись говорить о своих слабостях. А мы не погибнем, потому что не боимся говорить о своих слабостях и научимся преодолевать слабости. (Аплодисменты.)»⁵⁷⁰⁵⁷¹.

Трудно определить, на каких именно последующих заседаниях Ленин присутствовал. Даже в дни, когда он появлялся в президиуме, он через некоторое время уходил. Но одно несомненно: за ходом прений он пристально следил и стремился направлять всю работу съезда.

На вечернем заседании 28 марта Михаил Фрунзе от имени бюро делегаций зачитал проект резолюции по докладу ЦК В нем всецело одобрялись политическая и организационная линии ЦК, обеспечившие партии «единство и сплоченность в коренных вопросах, связанных с труднейшим поворотом в русской и мировой пролетарской революции…» Меры, принятые за прошедший год, исчерпывают необходимые «уступки частнохозяйственному капитализму», и в этом смысле отступление можно считать законченным.

Практическими руководителями хозяйственной жизни на местах отныне становятся Советы. И, «сохраняя за собой общее руководство и направление всей политики Советского государства, партия должна провести гораздо более отчетливое разграничение между своей текущей работой и работой советских органов, между своим аппаратом и аппаратом Советов».

В этой связи ВЦИК «должен собираться систематически на длительные сессии», чтобы «на деле стать органом, разрабатывающим основные вопросы законодательства» и реально контролирующим работу как «отдельных наркоматов, так и деятельность СНК». В свою очередь необходимо усилить и функционирование самого Совнаркома по систематическому руководству и согласованию работы «всех органов государственного управления»¹.

Резолюция, предложенная Фрунзе, после ряда уточнений, принимается всем съездом при четырех воздержавшихся⁵⁷²⁵⁷³.

Интересные прения разгорелись вокруг отчета Центральной Контрольной Комиссии. Накануне выступления Арон Александрович Сольц имел обстоятельную беседу с Лениным. Ее содержание неизвестно, но незадолго до этого Владимир Ильич узнал о злоупотреблениях в жилищном отделе Моссовета и о том, что МК РКП(б) вывел из-под ответственности повинных в этом деле коммунистов. Ленин тут же написал в Политбюро: «Московский комитет (и т. Зеленский в том числе) уже не в первый раз фактически послабляет преступни-кам-коммунистам, коих надо вешать… Верх позора и безобразия: партия у власти защищает “своих” мерзавцев!!»⁵⁷⁴

Именно этот пафос и определил содержание доклада Сольца. В своем отчете о работе ЦКК он подметил чрезвычайно симптоматичный факт: с началом новой экономической политики «большевики заговорили об этике». Прежде — до и в ходе революции — принадлежность к большевикам никаких привилегий не сулила. Но «четыре года нахождения у власти… не могли пройти бесследно». И мы не могли не обратить внимания «на те элементы разложения, которые неизбежны в партии… имеющей всю полноту власти в виде диктатуры в своих руках».