Заветы предательства

Имматериум был океаном жгучего, кричащего света. В безумии мигрени вскипали лица, лица из прошлого, и они смеялись и рыдали, ярились, орали, таяли вдали. Взгляд сквозь корпус показывал тень скользящего рядом «Трисвятого» — массивного, серого набухающего жизнью, качающегося, прорывающегося сквозь бурные течения. Волны эфира бились об огромный линкор Лоргара, и корабль наверняка стонал, раскачиваясь, как стонал и раскачивался «Завоеватель». Для всякого попавшего в шторм корабля лучший способ спастись — это плыть сквозь вздымающиеся волны, биться с ними, призвав себе в союзники надежду, умение и веру в освященное железо. Но «Завоевателю» эта битва давалась с трудом, в отличие от «Трисвятого». Первый переваливался, тяжело встречая удары прилива, второй же, как дерзкий клинок, прорезал океан эфира.

Из-за обшивки корабля давила на нее чернота — такая чернота, что ничьи глаза не в силах проникнуть сквозь нее: не просто отсутствие маяков, но гибель их. Любой навигатор интуитивно знает то, чего не в силах постичь опытом никто другой: глубочайшие приливы варпа пожирают свет. Сюда освещение приходит умирать.

Ее маяком был свет Императора. Потускневший, будто ослабленный страданием, но единственный свет, по которому можно держать курс. Она шла на свет Астрономикана, освещавшего ей самые темные углы нереальности, скрытой за реальностью.

Недавно в ее каюту приходила капитан Саррин — поговорить про суровеющие приливы варпа. Ей нравилась капитан, называющая ее «мой Навигатор», как и положено, а не «госпожа Ниша Андраста», как ее подобострастные рабыни.

Разговор был недолгим, потому что у Ниши не было для капитана ответов. Варп становился суровее, свет Императора тускнел, а почему происходило одно или другое, она не знала. Знала лишь, что это так.

После этого к ней пришел лорд Лоргар Аврелиан. «Завоеватель» движется медленно, сказал он ей. Мы задерживаем всю эскадру, сказал он. Она принесла ему извинения, и он улыбнулся лучезарно, как его царственный отец.

Не в чем виниться, сказал он обещающим тоном. Просто есть вещи, которым учишься не сразу, вот и все.

Потом он заговорил о других путях через варп. О других маяках, указывающих иную дорогу. «Трисвятый», сказал он, не на Астрономикан ориентируется — его ведет пение далеких богов. Слышит ли она их? А если постараться и прислушаться?

Он говорил тихим, ласковым голосом учителя, но в глубине его добрых глаз она видела смерть.

— Вы слышите песнь богов, навигатор Андраста?

— Да, — ответила она Несущему Слово.

Лорд Аврелиан оставил ее в покое, но «Завоеватель» все так же боролся с приливами. Ее лжи предстояло прожить недолго.

В своей роскошной каюте в самом сердце «Завоевателя» она взяла кружевными перчатками изукрашенный лазпистолет, скрыла в ладонях от чужих глаз. Чистейшие ногти каждый вечер и каждое утро обрабатывались щеточками. Рабыни вообще содержали ее в идеальной чистоте — она не знала, то ли ради предотвращения инфекции, то ли придерживаясь впечатанных в мозг стандартов.

Царственные одежды прилипали к коже от честного пота космоплавателя. Трон интерпретировал ее безмолвные импульсы и мельчайшие движения мышц, заставляя корабль повиноваться.

По своему каналу связи с меняющейся, мутирующей машиной-духом «Завоевателя» она ощущала гнев создания, скованного в самой глубине тьмы корабля. Когда-то это существо было примархом, ныне же его бытие превращало священный металл в образ ярости Ангрона. Что толку от поля Геллера, если варп уже живет в самых костях «Завоевателя»?

Она смотрела третьим глазом, как «Трисвятый» снова вырывается вперед, уже на бесконечном от нее расстоянии. «Завоеватель» стонал, замедляя ход, с трудом продвигаясь в кильватере огромного корабля.

Когда ее выбрал Император — а не эти чудовища и люди, сейчас летящие его убивать, — она верила, что за возможность увидеть звезды и миры, до того человечеству неведомые, готова заплатить любую цену. Время показало ложность этой веры. Она не готова была предавать выбравшего ее.

Украденный пистолет взлетел к виску. Визжа и рыдая, бросились к ней служанки.

— За Императора! — сказала она им.

Навигатор Ниша Андраста нажала на спусковой крючок — и «Завоеватель» вырвался из варпа водопадом вопящего в смертной муке металла.

Ник Кайм ПОРИЦАНИЕ перевод А. Липинской

Веток Раан замечает цель в поле зрения и аккуратно наводит перекрестье прицела на ее спину. В бок дует сильный ветер, пахнущий радиоактивным распадом, и он делает поправку, чтобы это компенсировать, а корректировщик шепотом считывает показатели медного измерительного прибора:

— Восемнадцать миллиметров влево, три миллиметра вверх.

Раан к нему не прислушивается, он не кивает и даже не удосуживается моргнуть. Это может испортить выстрел, а он знает: у него есть шанс только на один. Промахнется — и им придется удирать. Он сомневается, что это им удастся. Они со Скарбеком погибнут — или, что еще хуже, останутся тут на корм Освободившимся.