Подойдя, я коснулся великой матери, прекрасной юной эльфийки чей возраст точно перевалил уже за тысячу лет и принялся медленно снимать с неё царственное облачение. — А когда я с тобой закончу, ты будешь хотеть только одного, чтобы я снова возлег с тобой.
Так и не покинувший ножен меч загремел эфесом по камню, а я жадно приник губами к стоявшим торчком соскам небольшой эльфийской груди, вызывая у той полный возбуждения стон. А затем, разложив на ступенях великую мать, полностью потерявшую над собой контроль, я резко и грубо вошел в нее, приговаривая, — Была у вас великая мать, а теперь будет великий бать.
Консилиум врачей, собравшийся над телом великого князя, всё еще пребывавшего в коме, в полной тишине наблюдал за вставшим торчком в области таза пациента покрывалом. Чуть кашлянув, Румпельштильцхен заглянул еще раз под него, после чего громко произнес, обращаясь к остальным, — Коллеги, ну по крайней мере, мозг сильно не пострадал, раз пациент способен на подобные физиологические реакции.
— Знать бы ещё, что к ней привело? — потер подбородок еще один врач.
— Явно что-то хорошее, — ответил Румпельштильцхен, — явно, что-то хорошее…