Завидное чувство Веры Стениной

Юлька до сих пор помнит, как позади неё вздрогнул и рассыпался на тысячи мелких частиц хрустальный дворец чужого счастья. Это было ужасно и восхитительно! Сама она так не умела — зато могла сделать кое-что другое, недоступное Стениной. Вот, например, в прошлом декабре Юлька ужинала в ресторанчике у Сен-Жермен-де-Пре и случайно плюнула огурцом в незнакомого старичка. На гарнир к мясу ей принесли салат и маленький солёный огурчик, и Юлька зачем-то стала резать этот огурчик ножом — кусок полетел прямо в лицо старичку. Копипаста извинялась на всех языках, которые пришли ей в голову, предложила старичку мозговую кость из собственной тарелки (она всё равно такое не ест). Пострадавший смеялся приятным, лишь самую малость сушёным смехом. Они познакомились — оказывается, старичок приехал в Париж из Канады навестить маму, которой в пятницу исполняется сто один год. За десертами обсудили русскую литературу (старичок читал Толсто и Солшенисин) и французскую политику, после чего Юлька получила приглашение в гости к столетней маме. Юлька пришла на праздник с Евгенией, и Евгения, как водится, влюбила в себя всех, включая благородную древнюю даму, её сына и, главное, правнука по имени Жан-Бенуа — симпатичного молодого врача. Юлька надеялась, что у дочери хватит ума продолжить это знакомство, а не сводить перспективного молодого человека с какой-нибудь французской подружкой, как та делала обычно. И всего этого не случилось бы, если бы Юлька не ухитрилась повернуть себе во благо неприятный расклад — началось-то всё со стрельбы огурцом!

Конечно же, Юлька научилась этому искусству не сразу. Годы, спасибо им, удачно обтесали Копипасту — как волны, смыли всё лишнее и сомнительное. Годы — и Ереваныч.

Подумать страшно, что они могли бы не встретиться.

И какой же глупой она тогда была, решив, что лучшее время позади! Караулила Джона, жадно разглядывала Галю, впервые в жизни завидовала молодым девчонкам, что хохотали рядом в кафе… Это зависть вцепилась в неё тогда как перепуганная кошка — и пронзила всеми когтями разом. Нужно было срочно что-то придумать, заново поверить в себя и, главное, оторвать от себя эту мерзость.

Валентин посоветовал бы пойти в храм — исповедь, причастие, светлая грусть и чистая радость. Супермен предложил бы коньяк. Джон… вот не надо про Джона! Хватит думать, кто бы и что посоветовал…

В тот день Юлька с трудом дождалась двух часов и ушла из редакции будто бы на пресс-конференцию в мэрию — а на самом деле в художественное училище имени Шадра.

— В принципе, вы можете прямо сейчас попробовать, — заявила тётенька, которую Юлька поймала в коридоре. — У нас как раз не пришла натурщица — запила, видать. А у вас есть опыт работы?

Юлька сказала, что у нее есть не только опыт, но ещё и впечатляющие результаты. Слышала ли тётенька про такого художника — Вадима Ф.?

Тётенька радостно встрепенулась — ещё бы! Вадим — выпускник училища, вот здесь висит его фотография, видите? Действительно, висит. Вадим с нахмуренными бровями смотрел на Юльку с неодобрением.

— Красивый, — сказала тётенька.

И вправду — красивый. Есть у этих старых фотографий изумительное свойство — хорошеть с годами. Юлька знала это по своим школьным снимкам: раньше они казались ей уродливыми, а сейчас она любила каждый из них.

— Вадим написал несколько моих портретов, один находится в коллекции знаменитого миллиардера, — рассказывала тётеньке Копипаста. — А я решила, что смогу быть полезной новым поколениям художников.

Тётенька тихо сказала:

— Для нас это большая честь. Пойдёмте, я вас познакомлю!

Группа студентов была небольшой, восемь человек. Преподаватель пошептался с тётенькой, потом присвистнул:

— Вы не представляете, как нам повезло, ребята!

Юлька разделась за ширмой, и вышла оттуда, как Афродита из пены морской. Легла на скамью, приняла нужную позу.

— Прекрасное тело, — с уважением сказал преподаватель, а студенты поспешно зашуршали грифелями — или чем они там рисовали? — по бумаге.

Юлька лежала под взглядами, как под солнечными лучами, чувствовала каждый из них, как жаркую волну. Один, второй, третий — и вот уже зависть корчится, тает, исчезает. Преподаватель и сам схватил чистый лист — рисует, чтобы по праву разглядывать Юлькину наготу… Она прекрасна по всем канонам — хоть в круг вписывай, хоть в квадрат. Длинные сильные ноги. Грудь, которую удалось сохранить, даже несмотря на то, что она кормила Евгению (правда, лишь первые полгода). Спина вообще совершенство — даже купальщица Энгра отдыхает (она, впрочем, и так отдыхает).

Лежать нужно неподвижно, единственное занятие натурщицы — думать. Например, о том, что в здании училища раньше была гостиница — «Американские номера». Несколько лет назад Юлька писала о ней для еженедельника — здесь останавливались Менделеев и Чехов — проездом на Сахалин. Чехову Екатеринбург не понравился, люди за окнами гостиницы казались жуткими — и он специально опустил шторку в комнате, чтобы не видать этой «азиатчины».