Завидное чувство Веры Стениной

— Да, она всем нравится, — вздохнула Стенина.

— А вот у вашей дочки я вижу серьёзную проблему. У неё не развивается душа.

Галина Григорьевна послюнила ладонь и начала собирать шерсть со своих штанов, которые выглядели почти как меховые. Чудо-врач ждала вопроса, но Стенина молчала.

— Вам нужно завести какое-нибудь домашнее животное, — посоветовала Галина Григорьевна. — Кстати, у моей кошки скоро будут котята, могу отдать по сходной цене. Девочке это очень полезно.

— Но я хотела о другом… Мне говорили, что вы ещё и психолог, а не только экстрасенс.

Вера, сама не заметив, как это произошло, рассказала Галине Григорьевна всю свою жизнь, начиная с девятого класса. Чудо-врач слушала и по-прежнему собирала шерсть со штанов — так что к финалу рассказа у неё на коленях лежал серый клубок размером с кошачью голову.

— А почему вы пытаетесь решать все ваши проблемы за счёт мужчин и детей? — спросила Галина Григорьевна уже другим, психологическим голосом, когда Вера наконец замолчала. — Вы вполне могли бы сделать карьеру, но даже института не кончили.

— Я пишу диплом, — вскинулась Стенина и тут же покраснела, вспомнив, сколько минут ей довелось провести на этой неделе с Гюставом Курбе. (Пять. Или семь.) — А у вас, если не секрет, есть высшее образование?

— Два, — сказала Галина Григорьевна. — Вы обязательно подумайте о том, что я сказала, и не зацикливайтесь на этой своей зависти. Подумаешь, зависть! Все люди завидуют, грешок-то популярный!

Во время разговора Галина Григорьевна волшебным образом изменилась — беседу начинала запущенная тетёха, но с каждой минутой из неё прорастала тонкая, интеллигентная дама, по неудачному стечению обстоятельств угодившая в этот дом и в это тело. Дама с отвращением разглядывала собственные штаны.

— А как у вас, кстати, с алкоголем? — спросила она у Стениной.

Вера смутилась.

— Ясно, — кивнула Галина Григорьевна. — Сделайте, как я скажу. Глубокий выдох на счет «раз», глубокий вдох — «два». Раз, два. Раз, два. Раз… два…

Кто-то громко щёлкнул пальцами перед носом — как в танце фламенко. Вера открыла глаза и увидела перед собой лицо Галины Григорьевны, которая снова превратилась в неряшливую любительницу зверей.

— Ну вот, — сказала Галина Григорьевна, — пить вы больше не будете.

На этих словах собака Герда прорвала оборону — и гигантскими скачками примчалась к хозяйке. Это была весёлая рыжая псина. Кошки птицами вспорхнули на шкафы, а из предположительной кухни донёсся клёкот попугая.

— Всё будет хорошо! — кричала Галина Григорьевна, пытаясь заглушить лай Герды. — С вас девятьсот рублей. И не забудьте про домашнее животное!

Вера пришла в себя только на улице — навстречу шла давешняя бабка и разглядывала её без всякой симпатии.

— Нашла дом? — ехидно спросила она.

Стенина не ответила.

На другой день в зоомагазине были куплены три рыбки и вместительный аквариум со всеми необходимыми приспособлениями. Лара отнеслась к новинке равнодушно, а вот Евгению аквариум просто заворожил. Она часами сидела перед стеклом, разглядывая, как две белые рыбки гоняют серую, гораздо меньше их по размеру. Продавец в зоомагазине почему-то отговаривал Веру от приобретения серой рыбки, но Стенина не стала его слушать. Он мог говорить со стеной с таким же успехом, как со Стениной.

Подробности похода к чудо-доктору Вера почти сразу же забыла. Помнила только кошку рядом с кастрюлей, тогда как на месте лица Галины Григорьевны прыгали тёмные квадратики, как в криминальных теленовостях. Самое же удивительное — она теперь действительно не могла выпивать. Любимое шардонне, закупленное по оптовой цене в количестве десяти бутылок, вызывало тошноту при одном лишь взгляде. Вера через силу сделала глоток — и едва успела добежать до туалета.

Она твёрдо решила ещё раз прийти к Галине Григорьевне — показать ей Лару, и вообще, посоветоваться. Видимо, у этой тётки и вправду был какой-то особенный дар. Попыталась записаться по телефону — трубку снимала какая-то нервная женщина, доказывая: «Такие здесь не живут».

Тогда Вера снова поехала на улицу Громова, — пыталась найти дом по памяти, но на сей раз у неё ничего не получилось. Она даже ту зловредную бабку не встретила — просто без толку прогуляла половину рабочего дня, вернулась домой уставшая и злая. К счастью, Сарматов уехал в город-рифму Саратов. В последнее время шеф часто — и справедливо! — упрекал Веру в том, что она «пренебрегает» и «манкирует».

— Мама, а у кого ты брала телефон той докторши? — спросила вечером Стенина.

— Какая ещё докторша?

— Экстрасенс, Галина Григорьевна.

— Веруня! — расстроилась мама. — Как верующий человек, я не приемлю никаких экстрасенсов и тебе не советую.

— Но ведь ты сама мне дала её номер.

— Я? Ты что-то путаешь, Веруня. Наверное, Юля твоя посоветовала экстрасенса. Это — в её духе.

Мама до сих пор считала Копипасту источником всех Вериных бед.

«Наверное, я всё-таки сошла с ума, — думала Стенина. — Надо было ещё тогда, после Парижа, сдаться в психушку, а теперь уже поздно, не вылечат. Запрут на Агафурах — и привет».