Завидное чувство Веры Стениной

Увы, возвращались хозяева, и всё начиналось по-новому, точнее — по-старому. «Десны!», «Ты чё, как баба!» и так далее. Бизнес Ереваныча давно обходился без его прямого участия — не было нужды ежедневно ездить на работу и проводить там дни напролёт, как в начале славных дел. Он вставал в двенадцать, зевая, звонил в офис — иногда приезжал на пару часов, но чаще всего руководил своим предприятием по телефону и очень этим гордился.

— Я всегда мечтал работать поменьше, — говорил он в добром настроении. И с наслаждением тратил время на путешествия, театры, друзей, тётю Юлю — но в первую очередь, конечно же, на воспитание детей. Ереваныч следил за всеми новостями из мира медицины и почти каждый месяц заводил в доме новые правила. Детям нужно было пить по два с половиной литра воды ежедневно — он требовал, чтобы это происходило в его присутствии. Для Стёпы заваривали какую-то специальную траву, пахнущую не слабее собачьей какашки, прилипшей к подошве. Евгению пичкали чесноком и свекольным соком, а Лару Ереваныч каждый день изводил гимнастикой, пока она не отказалась наотрез от регулярных поездок — и с тех пор бывала в Карасьеозёрском лишь несколько раз в году, на днях рождения и праздниках. Евгения была безутешна, теперь ей приходилось отдуваться за двоих, точнее — за троих, потому что Стёпу вскоре после Лариного дезертирства отправили учиться в Америку. Это была ещё одна причуда Ереваныча: он считал, что детей нужно как можно раньше отправлять из дома, и желательно как можно дальше. Для Стёпы нашли симпатичную школу-интернат, но мальчик пробыл там всего полгода — вернулся домой за гранью нервного срыва. Он был ещё мал, не умел завязывать шнурки и оставлять после себя чистоту в ванной — а именно эти вещи в определённом возрасте имеют решающее значение. Ещё и это имя нелепое — Стёпа. Одноклассники потешались: Стёпа, стьюпид, глупый по определению.

— Так ты бы представился Стивеном, — сказала ему потом Евгения, но Стёпа только рукой махнул. Хоть бы позабылась скорее эта Америка!

Английский язык мальчик знал неважно, кроме того, был мучительно застенчив, — и на русском-то не всегда решался сказать, что думает, не то что по-английски. В столовой ему ничего не нравилось, он скучал по маминой еде, и по самой маме, и по Ларе с Евгенией. Единственная радость — отсутствие отца — погасла в тоске по дому. Взрослые американцы были ничем не лучше детей — заводили со Стёпой разговоры о Чечне, и он нёс на своих тощих плечиках ответственность за всю российскую политику. Спрашивали, почему он повсюду таскает с собой рюкзачок — «Putin may call?». Стёпа не отвечал, хотя ему было обидно и за себя, и за Путина, а в рюкзачке лежала мамина фотография и два письма от Евгении, которые он перечитал, наверное, раз четыреста. В один из конвертов был вложен листок с «мускулистами» — мальчики из класса выкрали его и начали дразнить стьюпида голубым. Когда ездили на экскурсию в Гранд Каньон, одна женщина в парке спросила Стёпу, откуда он, — и, услышав про Россию, отпрыгнула так, будто боялась, что он, как в фильме, достанет «калаш» и начнёт стрельбу в упор. В общем, Стёпе с лихвой хватило Америки — бесценное время телефонных разговоров с мамой он целиком тратил на уговоры забрать его отсюда — и в конце концов женщина поддалась. Ереваныч был страшно разочарован тем, что сын не использовал «жирный шанс хорошо устроиться в жизни». Объявил, что больше не собирается ему помогать. Стёпа не без труда окончил девять классов — и поступил в кулинарное училище, где ему сразу же понравилось. Сейчас он работает в ресторане — много раз приглашал Лару с мамой на ужин, но они всё никак не соберутся. Да и мать переживает, что Лара слишком много ест — какие уж там рестораны.

Ереваныч постоянно внушал тёте Юле, что Лара слишком полная и надо бы её хорошенько обследовать. Тётя Юля в ответ говорила, что Верка, дескать, и так отлично следит за ребёнком, а вот давай лучше подарим им компьютер к Новому году? Не обязательно дорогой, и можно даже не новый.

— У меня в офисе как раз освободилась старая машина, я скажу Марату, — обещал Ереваныч. Так что под ёлкой в том декабре вместо привычных свёртков Лара обнаружила бумажный конверт с запиской — внутри был нарисован план со стрелками и подсказками, следуя которому девочка нашла за кроватью в спальне картонную коробку.

Компьютер сразу же стал лучшим другом Лары и, как подобает лучшим друзьям, навсегда изменил её жизнь. Игры, в которые она играла, были ярче и понятнее реальности, в них царили логика и красота. Божий мир заметно уступал виртуальному — в играх она была не Ларка-тушёнка, но прекрасная воительница в блестящих доспехах. А потом тётя Юля купила им модем — и Лара, поначалу робко заглядывая в Интернет, как в тёмную комнату, однажды захлопнула за собой дверь. И если бы Ереваныч, по привычке отслеживающий жизнь Лары, пусть он и видел её теперь трижды в год, не забил тревогу, что ребёнок слишком много времени проводит перед компьютером, — она была бы счастлива и теперь.