Завидный холостяк

Ну, уж нет. Этой алчной фурии я точно не дамся. Наша с ней аудиенция подошла к концу, фиктивный контракт подписан, фото влюблённой парочки уже выложены в инстаграмм и на сегодня она мне больше не нужна. Очень надеюсь, что старик Олссон проглотит наживку и на выходных мы быстро, без лишних проблем подпишем контракт. А Катя… Может проваливать.

Достаю из внутреннего кармана свой бумажник, вытаскивая из него пару купюр, и с силой вталкиваю их в цепкие ручки «невесты». Она невольно сминает ассигнации фантастически длинными пальцами и окатывает меня внимательным, глубоким взглядом.

– Что это?

– На такси. Езжай домой, я тебе позвоню.

– А ты? Я же твоя невеста, забыл?

В голосе красотки звучат напряжённые нотки, а её узкие ноздри с силой пытаются втянуть побольше кислорода. Видно, она раздосадована своим поражением и до сих пор не может поверить, что на меня её чары нисколько не действуют. Мне захотелось поставить Катерину на место, напомнив ей о том, что она на самом деле, липовая невеста, но вовремя прикусил язык. Не следует незнакомой девчонке вникать в наши разборки.

Это лишнее.

– А мне нужно позаботиться о девушке. Ты не видишь, как ей плохо?

– Но…

– Завтра позвоню, Катя, успокойся.

Припечатываю блондинку суровым голосом.

Ядовито фыркнула и, развернувшись на каблуках, отправилась прочь. В её размашистых нервных движениях отчётливо прорисовывается ярость, но мне всё равно. Никогда Алексей Истомин не прогнётся перед бабой. Получила деньги – должна улыбаться и кивать, как китайский болванчик. Больше с неё я и не требую.

Идиотка.

Смотрю вслед удаляющейся фигуре в белом плаще, и в мозгу бьётся отчаянная мысль – я чертовски ошибся в Кейт, она своим взрывоопасным поведением способна разрушить мою тщательно выстроенную историю. Скандалы в Швеции да ещё от фиктивной невесты мне точно не нужны. Но, к сожалению, другой претендентки у меня нет. А Катю, по крайней мере, я всегда смогу контролировать гонораром.

И пусть только посмеет мне помешать.

– Куда тебя отвести?

Сканирую девчонку рентгеновским зрением и понимаю, что ей просто необходима моя помощь. Да тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что со школьницей случилось что-то экстраординарное. На худых плечиках болтается порванная ветровка ядовито-зелёного цвета, а рваные джинсы заляпаны засохшими каплями бордовой жидкости. Такое чувство, что она одевалась на бегу, в сумасшедшей спешке.

На щеках – несколько ссадин, а все руки как будто изрезаны. Суицид? Присматриваюсь – вроде нет, не похоже. Но ужаснее даже не это – на длинной белой шее отчётливо видны следы удушья, а в уголке пухлых губ запеклась кровь.

– Только не домой.

Шепчет, не сводя с меня зелёных, как свежая листва, ясных глаз и неловко теребит кончик тоненькой косички. В душе растекается щемящее чувство теплоты, и я решительно беру девочку за руку. Видимо, на пути школьницы попался какой-то изверг, который довёл её до такого состояния и ей, возможно, требуется медицинская помощь.

– Может, к подруге? К бабушке?

Отрицательно мотает головой, судорожно сглатывая комок, стоящий в горле и дрожит, как будто в ознобе. Её нервное напряжение тревожит меня до колик под лопатками. Молчит, понуро опустив голову в полотно моста, чем вызывает во мне ледяное напряжение, стучащее в висках.

– Назови любой адрес, я тебя туда отвезу.

– Татарский переулок…

Вздрагивает под моим суровым взглядом.

– Кто там живёт?

Я должен передать малышку в надёжные руки. Если она снова окажется в лапах своего мучителя, то уже не сможет выбраться оттуда живой. Чёрт, я, конечно, не ангел-хранитель, но вполне зрелый человек, чтобы понимать какая падаль может повстречаться этой школьнице на пути.

– Не знаю. Там мой колледж.

Колледж?

Значит, красотка уже закончила школу. Это уже хорошо. По крайней мере, она совершеннолетняя и сможет сама отвечать за свои поступки. Я-то думал, что ей лет пятнадцать, не больше. Просто выглядит уж как-то совсем щуплой и измождённой. Может, её били? Не кормили?

Чёрт, я не могу отпустить её просто так, не узнав ничего из того, что с ней произошло. Возможно, я единственный, кто сможет ей помочь.

– Так уже поздно. Он закрыт.

– Ага. Ну, посижу до утра на крыльце. А с утра на пары пойду. Мне пропускать нельзя – послезавтра последний зачёт.

Хмыкаю.

Напомнить ей, что она только что хотела закончить жизнь самоубийством? И, если бы я ей не помешал, то она, наверняка бы, перегнулась через перила. И никакой экзамен в ту секунду её не волновал.

Пожалуй, не стоит.

Ещё впадёт в истерику. А что я ненавижу больше всего – так это женские слёзы. А наглые бабы упрямо пытаются этим воспользоваться.

– В общем так. Я отвезу тебя к себе, а завтра привезу в колледж, идёт?

– Но… я вас совсем не знаю.

Протягиваю руку:

– Алексей Константинович Истомин. Теперь поедешь?

Девчонка слегка кивнула, не сводя с меня пристального взгляда. Я понимаю, что эти глаза, обрамлённые пышными ресницами, как-то странно смотрят на меня, затрагивая самые потаённые уголки моей суровой души.

Очень странное ощущение.

– Но ваша невеста… Ей это не понравится.

– Катя? Поверь, ей всё равно. Идём.