Зависим от тебя

– Дай мне прийти в себя, а?

– У меня есть срочные дела. Тебе нужно уйти.

Он щурится, утренний свет слишком ярок для его чувствительных после сна глаз.

– Пока ты одеваешься, я сварю нам кофе. Договорились?

– Я не платила тебе за то, чтобы ты болтался здесь, – говорю я, обретая некоторую уверенность.

Ну почему это так сложно? Неужели моя просьба настолько необоснованна?

Он бросает на меня раздраженный взгляд, и я вжимаю голову в плечи, чувствуя себя стервой.

– Принято к сведению. – Он встает и подбирает джинсы с рубашкой.

Слава богам, он уходит. Но затем мужчина останавливается и осматривает меня. Мое тело каменеет.

– Для той, что прошлой ночью была словно ожившая фурия, сейчас ты выглядишь замкнутой и не в своей тарелке.

Я открываю рот и закрываю его, не зная, что ответить. Он ждет моих объяснений, но вновь произносит:

– Секс не соответствовал твоим стандартам?

Я поворачиваю голову.

– Ты можешь просто уйти?

– Ты смущена? Я ничего не понимаю…

Конечно, я смущена. Я вызвала жиголо от отчаяния, это выглядело как решение проблемы и облегчение моей боли. Я хотела бы быть одной из тех девушек, которые смело обращаются в эскорт-сервисы, чтобы исследовать свою сексуальность. Но мне он был нужен ради утоления жажды, которая так меня мучает. Он напоминает обо всем, что я ненавижу в себе. Что позволяю своему либидо контролировать мои ночи. Что я не могу быть нормальной девушкой и забыть о сексе хоть на секунду. На секунду.

– Я сделал тебе больно? – спрашивает он, его голос звучит озабоченно.

– Нет, – быстро говорю я. – Все было здорово. Я просто…

Потеряна.

– …Хотела сказать «спасибо».

Мои слова вызывают на его лице грусть.

– Когда я уйду, ты ничего с собой не сделаешь?..

Он думает, что я самоубийца? Я глубоко вдыхаю.

– Через час я должна быть на семейном мероприятии. Именно поэтому мне нужно, чтобы ты ушел.

Мужчина понимающе кивает.

– Хорошо. – Он застегивает последнюю пуговицу на рубашке и добавляет: – Кстати, ты великолепна в постели.

– Спасибо, – бормочу я, снимая постельное белье.

Дверь за ним закрывается, но должного расслабления не наступает. Когда-то я уже вела подобный разговор, и его повторение вызывает во мне странные чувства. Этот мужчина видел меня насквозь. Мало людей на такое способны.

У меня нет времени на самоуничижение. До назначенной встречи осталось совсем немного. Отправляюсь в душ и по дороге спотыкаюсь о пару кроссовок. Когда поздно ночью я шла в ванную, увидела Ло шатающимся по квартире. Сейчас лучше позволить ему отоспаться от пьяного угара, чем заставлять общаться с моей семьей.

К тому времени, как я выпрыгиваю из душа и переодеваюсь в мятно-зеленое платье, я решаю проверить Ло и убедиться, что он спит на боку. Его редко тошнит, когда он вот так отрубается, но все равно нужно убедиться, что Ло в безопасности. Прежде чем покинуть свою спальню, я роюсь в шкафу в поисках дизайнерской сумочки. Чтобы избежать насмешек матери, лучше как можно точнее соответствовать ее ожиданиям. Рядом со сломанными туфлями я нахожу белую сумку «Шанель» с золотой цепочкой (подарок Роуз на день рождения).

Открываю ее. Мой сбежавший телефон вновь у меня в руках, что довольно бесполезно, ведь я уже перенесла все данные на новый айфон.

Я просматриваю пропущенные звонки и несколько текстовых сообщений, оставленные до покупки нового сотового. Мое сердце замирает, когда я открываю сообщение от Роуз. Оно поступило примерно в то же время, когда сестра покидала мою квартиру.

Роуз: Джонатан Хейл придет на обед. Передай Лорену.

Нет, нет, нет. Ло, возможно, мог бы сегодня остаться дома. Я бы придумала какое-никакое оправдание вроде «он приболел». Отказаться от встречи с моей семьей – это мелкое нарушение. Продинамить отца – самоубийство.

В спешке бросаю телефон на кровать и направляюсь в спальню Ло, у меня меньше получаса на подготовку. Время поджимает.

Стучу один раз и вхожу.

В отличие от моей спальни, интерьер комнаты Ло наполнен индивидуальностью. Мерч Университета Пенсильвании (в простонародье «Пенн») заполняет укромные уголки комнаты, на стене висят красно-синие часы, соответствующие цветовой гамме нашего учебного заведения, и фигурка с качающейся головешкой одного из игроков баскетбольной команды «Пенн Квакерз». Наши фотографии висят почти везде. В основном ради антуража. На комоде стоит портрет в рамке, на котором Ло целует меня в щеку. Все это результат принуждения, и от подобных мелочей мои внутренности сжимаются, напоминая о нашей самой большой лжи.

Мои сестры считают, что я храню свою одежду в шкафу в гостевой спальне, чтобы было больше места. По правде говоря, мне нравится жить в той минималистичной комнате. Никаких фотографий. Просто ярко выкрашенные стены, словно картины Леонида Афремова, посвященные Парижу. Хотя иногда такой декор вызывает у меня головокружение.