Зависимость от любви

Потом вышла красивая девушка с серыми большими глазами, и я тут же мысленно назвал ее Сероглазкой. Я несколько раз видел ее здесь, но до этого не замечал красоты ее серых глаз. Она окинула всех присутствующих взглядом, зацепилась глазами за меня, покраснела, потупилась и начала читать длинное стихотворение о чем-то непонятном и тоскливом. Я слушал ее и мне представлялся грязный стол после застолья с недоеденными салатами, разбитыми рюмками. Представлялись какие-то заброшенные дома и дворы, заунывное подвывание ветра и неустроенность повсюду. Мне стало жаль девушку – похоже, она писала этот стих во время жуткой депрессии.

Всем присутствующим ее стихотворение очень понравилось. По крайней мере, мужской половине. Ни один мужчина не осмелился плохо отозваться о ее стихотворении. А я подумал, что я профан в поэзии, потому что совершенно ничего не понял в ее стихе. И тут, словно озвучивая мои мысли одна из до сих пор молчащих женщин спросила:

– Ну и кто что понял в этом стихотворении?

Несколько молодых парней в момент возмутились:

– Если вы не понимаете, то это ваши проблемы!

– Лично мне все было понятно!

– Над ее строками просто думать надо – это же абстракция!

После такого напора больше никто не смел нападать на красивую Сероглазку. А я чувствовал какую-то дрожь волнения внутри себя, и пусть я молчал, но все происходящее очень сильно впечатляло меня. Все эти люди, со своими стихами… Казалось, я могу угадать состояние души поэта по его стихотворению. Вот Юрий Борисович – это тяжелая страстная душа, а у старика, что читал о голубях, душа простая, как и его стих. У Сероглазки душа глубже, чем кажется, но там полный разлад, хаос и тоска.

– Молодой, человек, – вдруг обратился председатель к кому-то, – а почему Вы постоянно молчите? Пора включаться в работу!

Я расслабленно сидел позади всех и даже представить себе не мог, что председатель обращается ко мне, а когда понял, то внутренне весь сжался. Еще ни разу я здесь не зачитывал своих стихов. Я не мог перед всеми раскрываться в стихах, выслушивать обсуждения…

– Не хотите прочесть нам что-нибудь свое? – не отставал от меня председатель.

Словно школьник я вылез из-за стола и растерянно посмотрел на повернувшиеся ко мне любопытные лица.

– Идите сюда! – позвал меня председатель. – Идите, идите!

Я вышел вперед и растерялся.

– Мне еще не приходилось читать вот так свои стихи, – чувствуя, как краснеют мои щеки, обратился я ко всем. – Боюсь, что не смогу…

– А вы попробуйте! Может нам понравится! – подала голос Сероглазка.

Я посмотрел на нее и как-то сразу внутренне приободрился, почувствовал в себе силу:

– Ну ладно… – пожал я плечами и решил прочесть стихотворение, которое написал несколько дней назад под впечатлением связи с Катей. Я вздохнул несколько раз, собираясь с силами, и начал читать:

Я буду жить без вдохновенья,

            Не по призванию трудясь,

            И разделю постель не с тем я,

            Со отвращением борясь.

            Я буду днем скрывать печали,

            А ночью дико тосковать,

            И в полусне, как во тумане

            Кого-то тайно призывать:

            «Приди! Приди, души желанье!

            Кто ты? Господь иль человек?

            Приди, уйми мое страданье!

            И прогони печаль навек!»

            Без высшей цели жизнь ничтожна,

            А без любви она пуста.

            Хочу любить, молиться, верить,

            Но на душе лишь пустота…

Читал я с выражением, но, не завывая монотонно, как это любят делать некоторые поэты, а менял тон и ритм, исходя из смысла стихотворения. И мне казалось, что я в своем стихе до невозможности раскрываюсь. Вся душа была нараспашку, и это было похоже на исповедь. Мне было страшно, что когда я дочитаю, то кто-то скажет что-то хлесткое и нанесет удар по моей раззявленной душе. Но странное дело! Никто ничего не говорил! Все молчали. А я посмотрел на устремленные на меня лица и почувствовал, как щекам снова становится невозможно жарко. «О нет! – внутренне содрогнулся я. – Только не краснеть!»

– А что хорошее стихотворение! – подал голос парень лет тридцати. – Мне понравилось!

– Да вообще стихотворение замечательное! – с воодушевлением сказала полная дама средних лет. Она с большим пониманием, с сочувствием, чуть ли не с нежностью, словно на сына смотрела на меня. Под ее взглядом я ощутил себя совсем зеленым пацаном, которого пожалела сердобольная тетенька.

На следующий день в коридоре института я нежданно-негаданно столкнулся с Катей. Она тоже не ожидала встречи со мной. Но если я смутился, увидев ее, то она совершенно спокойно поздоровалась. Уверенная в себе, вызывающе-красивая она снова ухмыльнулась при виде моей растерянности:

– На тренажеры пойдешь сегодня?

– Нет… То есть да!

Катя снова ухмыльнулась, будто находила меня смешным:

– А ко мне пойдем?