Зависимость от любви

Вышел я из храма облегченный, будто с меня сняли неимоверный груз, хотя душевная тошнота все еще была со мной. Я знал, что тошно мне будет еще несколько дней, а потом все пройдет. Верил, что клятва перед Чудотворцем избавит меня от злого наваждения, освободит от горького вожделения.

Выходные прошли спокойно. Я наслаждался безмятежностью, о Кате совсем не думал. Но вот подошла среда и внутри меня стала происходить самая настоящая духовная борьба. Я никак не мог успокоиться и только и думал о том идти мне к Кате или нет. Хотелось проучить ее, показать свое равнодушие к ней, но тут же мне становилось страшно потерять ее. И я не понимал, что со мной происходит. А когда занятия в институте закончились, я долго метался и то шел к остановке, чтобы немедленно уехать домой, то устремлялся к Катиному дому, высившемуся за парком. В конце концов, я сел на лавочку в парке и постарался хладнокровно подумать, проанализировать ситуацию.

Итак, меня почему-то тянет к Кате. Вопрос: почему? Я люблю ее? Нет. Она нравится мне как человек? Нет. Но меня влечет к ней не только физически. Я будто жду от нее чего-то, будто у нее есть что-то большее, чем ее тело. Будто еще чуть-чуть и она прольет на меня душевное тепло, и тогда я в ней отражусь как в зеркале. Да, меня влекла к ней чисто животная страсть. Но в душе при этом постоянно была надежда получить от нее что-то большее. И самому мне хотелось излить на нее что-то из сердца, такое сокровенное и тайное… Нет, я не был дураком и отдавал себе отчет, что Катя совсем другой человек, что она не примет мою душу, да и ее душа была мне не интересна. Зачем нам открываться друг другу? И все же я почему-то надеялся на это раскрытие. Моя пустота требовала заполнения, и это было для меня насущной необходимостью, такой сильной, что я совершенно неадекватно ожидал наполненности от человека, который не мог мне этого дать. Причем Катя будто улавливала во мне эту мою духовную нищету и вела себя словно богач. Она будто прятала от меня некое сокровище, но на самом деле никакого сокровища у нее не было.

Я встал со скамейки и решительно пошел в сторону остановки, а потом посмотрел на часы. До трех часов оставалось еще 15 минут. Я мог бы еще успеть к Кате! И тут, я почувствовал, что меня тянет к ней с такой неудержимой силой, с которой у меня совершенно нет сил бороться. Голая Катя вдруг так явственно возникла в моем воображении, что я подумал, что умру, если сейчас не буду с ней. Я резко развернулся и сломя голову побежал к знакомой девятиэтажке.

В актовом зале института собрали весь наш поток. Было шумно, весело, хотя многие были и недовольны тем, что вместо того, чтобы идти домой их заставили присутствовать на непонятном семинаре. Нам сказали, что перед нами выступит психолог нашего института. Наша группа быстро заняла свободные места поближе к сцене. Я сидел и чувствовал себя таким морально измученным, что даже странно было, как это я до сих пор еще живой. Мысли о недавней встрече с Катей отзывались в моем сердце волнами тошноты и стыда. Я снова получил от нее порцию плотского удовольствия, но теперь расплачивался за это душевной теснотой. Но ведь я знал, что так будет со мной, зачем же снова окунулся во все это? Как будто снова побежал за миражом и уткнулся в пустоту.

В зале все утихли, когда на сцене появилась миловидная женщина средних лет – это и была психолог нашего института. Она объявила нам, что сегодня будет говорить с нами о любви. Я презрительно фыркнул про себя, подумав, что сейчас она будет учить нас, как надо любить. Будто этому можно научить. Разве любовь это не данность? Она либо есть, либо ее нет. К чему тут рассуждения?

Но с первых слов я очень увлекся ее лекцией. Особенно мне понравилось, когда она рассказала о взглядах Эриха Фромма на любовь. Он считал, что, где отсутствует счастье в любви, идет компенсация за счет количества сексуального удовольствия. Кажется, что женщина хочет, чтобы ее «брали», но она не хочет, чтобы ее «брали» всерьез, как личность, во всем ее своеобразии и неповторимости. Она желает, чтобы ее принимали, как представительницу пола, и потому, прежде всего, заботится о теле, стараясь соответствовать модному типу, но при этом изменяет своему своеобразию.