Зависимы сейчас (ЛП)

Коннор лишь изучает ее, ещё более полный решимости завоевать ее расположение. Он прислоняется к стойке, а затем уделяет Лили все свое внимание.

— Все было хорошо. Думаю, Себастьян очень поможет мне.

Серьезно? Я всегда утверждал, что перейду с виски на отбеливатель, если мне придётся разговаривать с ним дольше десяти минут. Очевидно, между Себастьяном и Лили что-то происходит, но я не хочу поднимать этот вопрос сейчас.

— Это хорошо, — говорит Коннор. — Прости, что не могу заниматься с тобой. Если бы у меня было больше времени в этом семестре, я бы остался твоим репетитором.

— Все в порядке, правда.

Она продолжает это повторять, но я думаю, мы все прекрасно понимаем, что ничего не в порядке.

Коннор открывает одну из коробок с пиццей, и Роуз заглядывает ему через плечо, рискуя прикоснуться к его руке.

— С артишоками и грибами? — спрашивает она.

Он вытаскивает вторую коробку и смотрит на нее, не выпуская коробку из руки.

— И сыром фета.

Лили шепчет мне: «Ее любимая».

А он хорош. И Лили расплывается в улыбке, наблюдая, как ее сестра и Коннор воссоединяются. Все ее лицо светится. Черт возьми. Я провожу руками вокруг ее талии и прижимаю ее к своей груди, ее теплое тело заставляет мой член пульсировать. Она громко вздыхает, но Коннор и Роуз теряются в своем собственном интеллектуальном мире.

Роуз ждет, пока Коннор передаст коробку, но он этого не делает — он не позволит ей получить пиццу так просто. Иногда я забываю, что он готов испытывать ее так же, как и она его.

— Ты разбила вазу, не так ли?

Должно быть, он заметил скомканные белые розы у ворот. Не могу разобрать, ранит ли его этот факт. Роуз и другие гении вроде этих двоих, должно быть, единственные, кто может друг друга понять.

— Что? Нет, я… — она оглядывается через плечо и смотрит на стойку, куда она ранее поставила вазу. Но благодаря ее «лучшему» другу вазы там уже нет. Ее взгляд скользит к шкафчику с выдвижным мусорным ведром.

Коннор следит за ее взглядом, открывает шкафчик и вытаскивает из ведра дорогой кристалл с трещиной на боку. Треснутый, разбитый. Он ставит его у раковины, а затем передает ей пиццу.

— Я этого не делала, — сразу говорит Роуз. Ее глаза горят огнем. — Я убью его.

Я слышал, как она говорила это о Себастьяне слишком много раз, чтобы воспринимать угрозу всерьез.

— Себастьяна? — задается вопросом Коннор.

Роуз коротко кивает. Она ставит пиццу, больше не желая есть, и бережно осматривает вазу. Ее плечи опускаются. Он подходит к ней сзади и шепчет ей на ухо. Его голос становится громче, и я улавливаю слоги, но не понимаю слова.

Он говорит с ней на французском.

Она бегло отвечает ему на иностранном языке. Он целует ее в макушку, а потом она оборачивается и целует его в губы, вставая на кончики пальцев ног.

Лили поворачивается ко мне лицом, ее глаза широко распахнуты и полны желания. Я хочу, Лил. Боже, как сильно я хочу. Сейчас самое лучшее время, чтобы поговорить с Роуз. Даже если я разрушу ее момент с парнем, это спасёт меня от повторного отказа Лили.

— Роуз, — говорю я.

Ноги Роуз подкашиваются, но Коннор запускает руку в ее волосы, опьяненный доминирующими движениями Роуз. Она обладает им, как и Коннор в равной степени обладает Роуз, что я до сих пор нахожу странным. Я был уверен, что Роуз сожрет любого мужчину, к которому прикоснется, но у них симбиотические отношения, а не паразитические, как у нас с Лили.

— Да? — спрашивает она.

Мое горло пересыхает от одной мысли, чтобы попросить ее о помощи. Даже когда слова вертятся у меня на языке, произносить их чертовски тяжело. Поэтому я обращаюсь к Коннору.

— От частного сыщика слышно что-нибудь?

— Он работает над отслеживанием сообщений. Посмотрим, сможем ли мы найти какие-нибудь зацепки.

После волны сообщений в машине, это не совсем те новости, которые я хотел услышать. Я не люблю ждать. У меня есть терпение только в том, что касается Лили. Ждать, когда она выберет меня вместо быстрого перепихона — было тяжело, но я вытерпел это испытание. Ждать, пока этот парень разорвет нашу жизнь на части — уже намного тяжелее и я плохо с этим справляюсь.

— Ло, — раздраженно говорит Роуз и снова кладёт руку на бедро. Она поняла, что я уклоняюсь от разговора, который сам же и затеял. — Выкладывай.

Я вдыхаю.

— Как вы знаете… — я потираю затылок, и внезапно по моему телу проносится волна жара. Я к этому не привык. — У меня нет высшего образования, поэтому найти работу с оплатой выше прожиточного минимума будет не просто.

Повисла тишина. Три пары глаз впиваются в меня с любопытством и нерешительностью, ожидая, что я продолжу. Они думают, что я на грани того, чтобы сдаться, поднять руки вверх и сказать, что я не могу справиться с тяжелым, физическим трудом. Я не умею переворачивать гамбургеры. Я не могу, черт возьми, быть нормальным парнем из низшего класса, который должен работать за свои деньги. Мне никогда не приходилось этого делать, но это не означает, что я не готов попытаться. Они плохо обо мне думают, но я никогда не давал им основания думать обо мне лучше.