Зависимые

Наталья плавно передвигалась от раковины к плите и от плиты к холодильнику, что-то напевая себе под нос. Вероника нарезала на деревянной доске груши. Острый нож входил в мягкую плоть так же легко, как если бы она резала воздух. От дыма, которым заполнилась кухня, зачесались глаза.

— Только нарезай потоньше, — сказала Наталья и облизнула ложку, которой мешала ризотто. — А почему ты не купишь мультиварку? Надо тебе подарить.

— Мам, ты вроде сказала по телефону, что хочешь поговорить? — произнесла Вероника.

— Ты права, я не только поесть приехала. Поесть я и дома могу. — Наталья сняла фартук, вытерев о него руки, и села за стол. — Так, значит, у Кирилла все-таки проблемы? Из Игоря и слова не вытянешь, но я не дура. Он в вытрезвителе лежит?

Вероника молча обвела глазами кухню в поиске предмета, за который можно зацепиться.

— Вытрезвителем это не назовешь, мам. Скорее спа-отель — вроде того, в котором вы с папой отдыхали летом на Мальдивах.

— И стоит, наверное, так же, — сказала Наталья. — Но это не мое дело. Только бы он там не встретил кого-нибудь из знакомых. Не хочу потом краснеть.

— Мам, это не рынок, чтобы знакомых встречать. Но ты ведь не об этом хотела поговорить?

— Не об этом. Я знаю, что из тебя слова клещами надо вытягивать. Если захочешь рассказать, я всегда выслушаю. Ты ведь знаешь, как я хочу тебе счастья! Папе нужно лететь в Берлин, пролечиться. Вот о чем я хочу поговорить.

— А что с ним?

— Проблемы с печенью, — сказала Наталья. — И самое ужасное то, что он хочет ехать один.

— А диагноз у него какой? — спросила Вероника, не до конца веря словам матери.

— Цирроз, начальная стадия, — ответила Наталья. — У него гепатит был всю жизнь, сколько я его знаю. Там полечил, тут полечил, а до конца так дело и не довел. Еще и выпить всегда был не прочь. А врачебные конференции — это же одна сплошная пьянка. Тут и здоровая печень не выдержит. Ты не замечала, как он похудел? Есть ничего не может, в туалете по полчаса сидит. Обезболивающие глотает, как конфетки, по ночам стонет. Я ухожу в твою комнату, чтобы хоть немного выспаться, но все равно не получается. Думаю: а если умрет? А у меня ведь, кроме тебя и Игоря, никого нет.

Вероника откусила кусочек груши, вытерла с подбородка сок и спросила:

— Мам, подожди. Гепатит — это одно, а цирроз — другое. Ты же могла проконтролировать его как-то?

— Могла?! — вскрикнула Наталья. — А ты почему своего мужа проконтролировать не могла?

После паузы, за время которой Вероника сначала себя обвинила, потом оправдала, потом пожалела, Наталья произнесла:

— Я не говорю, что я хорошая, а он плохой, просто ты давно не живешь с нами и не знаешь.

— Чего не знаю?

— Того же, чего я не знаю о тебе. Всего. А вода-то уже выкипела! — Наталья вскочила и бросилась к плите.

Разложив ризотто по белым фарфоровым тарелкам, которые она подарила дочери на прошлый Новый год, Наталья вернулась за стол. Она плотно позавтракала, поэтому не хотела есть.

— Пирог будет готов через сорок минут. Я уже сказала, что папа собрался лететь в Берлин без меня. Ни на какие уговоры не идет. А я не могу его одного отпустить! Чтобы я тут вся на нервы извелась, пока его там резать будут! Ник, я хочу тебя попросить: ну поговори с ним, ради бога. Это же ему надо, а не мне. Кто о нем будет заботиться? И кормят там непонятно чем.

— Да, мам, таких креветок в больницах точно не дают. Кстати, очень вкусно.

— Спасибо, это все потому, что травы хорошие. Жаль, вина не оказалось. Но если будешь готовить сама, обязательно добавляй.

Наталья делала вид, что наслаждается едой. Покачивая головой, она причмокивала и похрюкивала. Казалось, что все ее переживания насчет болезни мужа испарялись по мере того, как она подносила вилку ко рту. Но когда тарелка опустела, и она отставила ее в сторону, вытерев рот салфеткой, выражение ее лица снова стало тревожным.

— Так ты поговоришь с папой?

— По-моему, это ваше дело и мне туда лезть не стоит. Ты ведь не лезешь в мои семейные дела.

— Ошибаешься. Это не наше дело, а общее. Ты привыкла считать себя взрослой — от этой привычки надо избавиться. Возможно, я просто предполагаю, ты скоро вернешься домой.

— Если тебе так хочется, я позвоню папе. Хотя мне кажется странным, что он сам обо всем мне не рассказал, — сказала Вероника. — А тебе пора.

— Если груши кисловатые, добавляй в них немного сахара, — сказала Наталья, стоя у зеркала и подводя губы бордовым карандашом.

— Не переживай, разберусь, — ответила Вероника и отвернулась.

Хотелось поскорее выветрить из квартиры все запахи и выкурить сигарету.

Дверь закрылась. От мамы осталась гора грязной посуды и раздутый от теста живот.

Через две недели Кирилл вернулся. Входная дверь открылась. Сумки упали на пол.

— Как будто сто лет тут не был, — сказал Кирилл и обнял Веронику за талию. — Так есть хочется. А ты, как всегда, прекрасно выглядишь и пахнешь, жена.

— Иди в душ, а я пока накрою на стол, — ответила она. — Я приготовила ризотто с креветками.