Зависть

Владимиру сначала стало неловко, потом скучно. На глазах, та Эля, которую он видел, о которой мечтал и надеялся, что у него с ней получится то, что всегда у всех получается, эта Эля, ему недоступна. И не потому «недоступна» что у нее кто-то есть, а потому что у нее НИКОГО нет. Этого Владимир понять не мог. Он не знал, что говорить, и сейчас от чего-то испытывал неловкость.

Когда Эля рассказывала о себе то, что хотела сказать, она испытала неловкость. Она не думала, что Владимир совсем не поймет ее, и по его молчанию она все яснее понимала для себя, что сделала это зря

Она не умела выйти за пределы своей личности. Она не знала о том, что для Владимира это будет толчком к переменам в его взгляде на себя, на жизнь, на свое будущее. Она не могла этого всего предполагать, как и Владимир, в котором начинали пробуждаться к жизни ростки его скрытой жизни.

Они потянулись к свету, начиная в этот момент свое пробуждение. Это будет известно потом, а сейчас молодой человек без положения, без определенной цели, только предощущает возможность перемен, чувством неловкости, которое он будет преодолевать не только усилием воли, но и чем-то еще более сильным.

25

– Надо купить панели под камень и отделать ими дачу, – сказала мама Даши Капитолина Ивановна, обращаясь к мужу, который сидел за круглым столом в кухне и допивал чай из чашки. Он точно знал, сколько денег в этом году потратит на дом, на квартиру и на свадьбу, о которой они уже с Капой давно между собой знали, как о деле решенном.

В последнее время настроение Даши вызывало у Капитолины Ивановны тревогу. Что-то не ладилось между молодыми – так она считала, потому что Стас давно не звонил. И вот, наконец, звонок Стаса, и Даша счастливая появляется на кухне и просит налить ей чашку чая. Отец ушел к себе, и Капитолина Ивановна решила, наконец, поговорить о свадьбе.

– Дашенька, – обратилась она к дочери, – мы тут с папой посчитали, сколько гостей позвать, и получилось человек пятьдесят.

Она остановилась, чтобы перевести дух

. – Знаешь, в последнее время я советовалась на работе, для свадьбы снимают залы в ресторанах.

Она посмотрела на Дашу и заметила, как та помрачнела.

– Мама! Не надо торопиться. Мы еще ничего не решили, – ответила Даша, продолжая пить чай.

– Ну что, разве нельзя обсудить? Ведь вы уже давно знакомы. Год почти. Правда, мы не знакомы с его родителями. Кто они? Ты говорила, что он начальник. Так значит родители обеспеченные, раз сын так быстро продвинулся. У них что, свое дело? Капитолина Ивановна фантазировала, на ходу придумывая ловушки, чтобы вызвать дочь на откровенный разговор.

– Да не знаю я ничего о родителях. Я и о нем толком не знаю, где он работает. Даша врала и не врала одновременно. Она действительно не знала, где работает Стас, но она уже знала, что он не начальник, и оттягивала разговор, не желая разочаровывать родителей

Так она прикрывала Стаса. Она берегла его для себя, зная, что родители будут против их отношений, если реально что-то будет их не устраивать. Даша и сама теперь толком не понимала ничего в своей жизни. Она только знала, что хочет близости со Стасом, и это для нее означало, что она влюбилась в, и даже то ее сейчас не пугало, что он ей соврал про «начальника».

«Будь что будет, – думала Даша, – но я ничего не должна сейчас рассказывать родителям»

Она ушла к себе. Надо было готовиться к экзаменам, и она погрузилась в учебники, понимая, что на время надо все выкинуть из головы. Как только она стала вчитываться в текст, она поняла свою полную неспособность что-либо понимать. Ей стало страшно, что она завалит сессию, и тогда она решила позвонить Стасу.

– Стасик. Надо встретиться, – сказала она, когда услышала его голос.

– Где и когда? – он ждал…

Через час они встретились и зашли в кафе. Стас стал сбивчиво объяснять, кем и где работает, а Даша смотрела на него и не слышала половины того, что он ей говорил. Она была счастлива быть с ним рядом.

Она посмотрела в окно. Кто-то остановился у окна, где они сидели, и внимательно рассматривал свое отражение, и довольный продолжил путь. Парочки, обнявшись, шли медленно, как на экране телевизора. Пожилая женщина в стоптанных набок туфлях проковыляла мимо, неся потертую сумку, из которой торчали перья зеленого лука. Остановилась машина, из нее вышел бритый мужчина в светлом костюме и остановился, как будто кого-то, ища. Город жил своей обычной жизнью, а Даша смотрела сквозь стекло и думала о том, какое счастье, что тут рядом Стас.

- Будь что будет, но я его люблю, - подумала она.

Стас взял ее за руки. Они вышли на улицу и пошли по городу, не видя ничего, не чувствуя ничего, кроме счастья от близости , и никакие мысли не посещали их в эти счастливые часы, которые потом будут вспоминаться как то, что никогда не повторится. И будет повторяться такое у других. Но всегда эти первые впечатления будут, как точка отсчета, что вот так начинается настоящая жизнь.

26