Зависть

Она не сопротивлялась своим фантазиям, по дерзости превосходившим все, что у нее в жизни случалось. Эти фантазии пробудили в ней те силы, которые непременно хотели вступить в игру.

Петр Леонидович был готов на разные варианты. Он был всегда уверен в себе и знал, что он хочет от конкретной женщины, но эта девушка своей застенчивостью пробудила в нем ту нежность, о существовании которой он забыл. И эта нежность сначала его напугала, она была предвестницей чего-то нового, к чему он, опытный игрок, был не готов. Но не привык отступать, и то, что Даша сама ему позвонила, означало одно – она не будет сопротивляться судьбе.

Они встретились и зашли в кафе-бар. Он нервничал, видя уверенную и спокойную молодую женщину. Он давно не испытывал таких эмоций, зная заранее исход любых отношений, а здесь его что-то останавливало. Это жена Стаса, про которого с таким восторгом рассказывала Мэгги, и это обстоятельство подогревало его интерес

Для себя он решил, что ничего не будет спрашивать про Стаса – эта тема, как будто, не имела к конкретной ситуации никакого отношения, и он знал, что остановит Дашу, если она затронет ее. Но этого не случилось - Даша забыла про Стаса с того момента, когда вышла из его кабинета, ее душа смело шла навстречу новым впечатлениям, и ее интуиция четко ставила барьер между прошлым и настоящим.

Они сели в машину и поехали за город. Погода была прекрасной, и Дашино платье на лямочках, открытое и короткое, подчеркивало ее самые привлекательные места. Иногда они останавливались, и губы их соединялись, и счастье пробегало как искра, от которой все воспламенялось и застилало сознание – оно отключалось.

Желание было таким нежным и таким сладостным, что не торопилось реализовываться, а продолжалось бесконечно. Эта игра двух людей сплеталась в прекрасную мелодию, которая была все яснее, и, наконец, случилось то, что заставило голоса соединиться. Их разговор то прерывался, то продолжался, но все это уже происходило в лесной тиши, когда ветви деревьев склонились над этой прекрасной парой влюбленных.

Даша впервые испытала новые обворожительные ощущения, которые в ней пробуждал мужчина, который умело пристраивался к гибкой извивающейся и умирающей в его сильных руках плоти, красота которой пробуждала к жизни силы глубоко спрятанные.

Когда солнце садилось, они уже ехали по шоссе. Машин было немного, и можно было любоваться красотой этого яркого раскаленного шара, когда он медленно погружается в землю и его становится все меньше и меньше. Когда последний отблеск исчезает за горизонтом, бледно-сиреневые сумерки опускаются на землю, и через какое-то время все погружается в темноту.

При свете фонарей они въехали в город, и оба были так счастливы, что молча переживали это внезапное счастье. Даша вернулась домой. Ребенок спал, отец что-то готовил на кухне. Она молча прошла к себе, легла, и все что случилось, переживала снова, отрывками тех впечатлений, которые сохранила память.

Мысль – неужели такое бывает, и это случилось со мной, и что это, и как жить теперь? Все это крутилось вихрем в голове, и она заснула сном тревожным, и во сне продолжалось ее счастье, но уже по-другому, и было также прекрасно, как и наяву.

50

Эля жила в ожидании звонка Петра Леонидовича. Не могла она знать, что жизнь его повернулась не к ней. А к другой, к ее подруге Даше, которая не страдала от ЗАВИСТИ к красивой жизни, а жила заботами о малыше, работе, и в ее жизнь как вихрь ворвалась страсть, любовь. Она теперь связывала ее с Петром Леонидовичем крепко, и они не знали оба, когда и как это выльется во что-то реальное.

Утром Петр Леонидович позвонил Даше и предложил подвезти до работы, и она скромно отказывалась, понимая, что ее любовь к нему хочет передышки. Потом все случалось самым естественным образом.

А тем временем Стас и Мэгги истязали друг друга, доводя до изнеможения, и Мэгги много пила и кололась тайком от Стаса, что он однажды обнаружил.

Вышел не очень приятный разговор, и Стас сказал, что бросит ее, если она это не прекратит. Он не знал, что она не бросит это привычное для нее занятие. Это уже стало смыслом ее жизни. Она тщательно скрывала свою зависимость, зная, что никакой секс не мог ей принести уже той радости, которую она находила в наркотиках. Она изводила себя, не думая ни о чем, ни о будущем, ни о детях.

Она не думала о том, что обречена, и отдавалась этой пагубной страсти без оглядки. Никто из ее знакомых, об этом не знал, и никто не мог, ей сказать слов предостережения. Никто не мог, предложить ей лечиться. Она бы от этого отказалась, и поэтому избегала откровенных разговоров.

Первым человеком, узнавшем об этой ее привычке, был Стас, и она его возненавидела за это. Ей казалось раньше, что она особенная, необычная, привлекательная. Стас теперь разрушал ее упреками и разоблачениями, говоря ей в лицо самые отвратительные вещи, которые мог придумать, и не из-за заботы о ней, а из-за ненависти, толкая ее все ближе к краю пропасти.