Зависть

Диана приоткрыла рот. Теперь Генри стоял так близко к ней, что она могла чувствовать быстрое биение его сердца. Он на секунду замер, и тут на другом конце вагона открылась дверь. Громкие голоса снаружи разрушили очарование. Диана склонила голову к плечу, а Генри опустил подбородок. Нужно двигаться быстро. Его ладонь успокаивающе прошлась по её руке, на мгновенье задержавшись на пальцах. Генри отвернулся и пошёл к открывшейся двери, горделиво расправив плечи. Спустя несколько секунд она услышала, как он говорит с носильщиком.

Диана повернулась влево и поспешила в противоположную сторону. Поезд был длинным, и она уже знала, что этой ночью точно не уснёт.

Глава 15

Женщина, недавно снявшая с себя траур, в особенности, если носила его по мужу, должна неусыпно следить за своим самообладанием. Мне знакомо немало дам, которые по возвращении в шумное общество, склонное к перевозбуждению, испытывали тошноту и головокружение, и вынуждены были поскорее лечь в постель.

Ван Камп. «Руководство по домоводству для леди из высшего общества», издание 1899 года

– О, Лиз! Так хорошо снова быть с тобой наедине вдали от города. – К ней быстрой походкой приблизилась Пенелопа и взяла старую подругу за руку. За плечом хозяйки торжества Элизабет видела прически остальных гостей, и, возможно, на её лице отразилось сомнение, потому что Пенелопа быстро продолжила: – Скорее, наедине со всеми вами, что ещё лучше.

Элизабет смогла сдержать отвращение, которое вызвали у неё эти лицемерные слова, и широко улыбнулась Пенелопе. Вчера после того, как поезд наконец-то отправился, после стольких приветствий и прощаний, а также от того, что нанятая горничная затянула её в корсет и нарумянила щеки, чтобы когда-то знаменитая алебастровая кожа Элизабет не казалось столь бледной, девушка почувствовала себя очень усталой. Этого следовало ожидать, и в любом случае Элизабет не слишком противилась, потому что каждый раз, закрывая глаза, на какое-то время возвращалась к Уиллу. Но этим утром она чувствовала себя лучше, чем предполагала, и во многом этому поспособствовали довольные вздохи, которые во сне издавала Диана. Элизабет была рада тому, что помогла младшей сестре принять участие в путешествии, и это знание немного спасало её от ощущения собственной слабости.

– Какая же ты милая и добрая хозяйка, Пенни, – ответила Элизабет, крепче обнимая бывшую подругу.

Она уже давно знала Пенелопу и прекрасно понимала, как та относится к своему уменьшительному имени.

Вместе они смотрелись весьма мило, что, возможно, являлось одной из первостепенных причин, почему бывшая мисс Хейз изначально предложила ей свою дружбу. Их лебединые шеи подчеркивали высокие воротники – из затейливого мерцающего кружева у Пенелопы и из изысканного голубого хлопка у Элизабет – а тонкие талии заметно выделял искусный крой платьев. Внешность каждой из девушек выгодно оттеняла красоту другой. Элизабет сегодня потратила немного больше времени, чем обычно, на прическу, и теперь над её лбом возвышалось облако белокурых волос. Она оглянулась и увидела, как сестра неодобрительно вздыхает. Тут же Элизабет попыталась в полной мере применить свои навыки светского общения – то, что от них осталось – на остальных собравшихся в столовой, где уже были накрыты столы с завтраком на серебряных подносах.

– Ты так сильно похудела с прошлой осени! Нам нужно поскорее накормить тебя, – продолжила Пенелопа, когда они вошли в столовую.

Элизабет отметила жестокость этих слов, но предпочла не заострять на них внимание, когда они присоединились к остальным гостям, уже собравшимся прямо у входа в зал.

Длинный стол располагался под готическим потолком из орехового дерева, с резьбой и гравировкой, и рядом высоких арочных окон, пропускавших утренний свет. Пенелопа подвела Элизабет к Тедди Каттингу, который сопроводил её к столу. Элизабет обрадовалась, увидев его имя в газете рядом со своим, когда читала колонку об отъезде сливок общества из города, и сейчас тоже почувствовала некое облегчение от его присутствия. Тедди не интриговал, как все остальные. Он отодвинул для неё стул, и Элизабет попыталась скрыть головокружение, возникшее сразу же, как только она села. Брат Пенелопы, Грейсон, одетый в пиджак цвета голубиного крыла, взял под руку Диану, а Генри – Лину, и все они направились к столу. Джентльмены отодвинули стулья, а затем сели так, что ни одна леди не оказалась рядом с представительницей того же пола.

Элизабет улыбнулась – слабо, но с былым изяществом – когда Тедди взял с её серебряной тарелки салфетку, встряхнул и постелил ей на колени.

– Благодарю вас, мистер Каттинг, – произнесла она. – Но вы же знаете, я не инвалид.