Зависть

Юбки и драгоценности, перчатки и кружева, шпильки в волосах и кости корсета внезапно показались тяжелыми, как свинец. Элизабет не знала, сумеет ли пронести их через всю комнату. Но она больше не может веселиться в толпе во всем этом убранстве.

Она не смогла посмотреть на Тедди во время прощания, и поэтому совершенно не представляла, понял ли он её.

Глава 24

Платья для поездки на отдых всегда роскошны, но мои соглядатаи в Палм-Бич донесли, что мисс Каролина Брод, похоже, привезла с собой гардероб с иголочки и постоянно блистает, сияет и сверкает бриллиантами в обществе. Надеюсь, что мистер Кэри Льюис Лонгхорн хотя бы получает сведения о том, на что уходят его деньги.

Из колонки светских новостей «Нью-Йорк Империал», суббота, 17 февраля 1900 года

Этим субботним вечером по бальной зале отеля «Ройял Поинсиана», находящейся под сенью сводчатого потолка из белого дерева, но остающейся открытой всем ветрам из-за раскрытых настежь окон, скользили множество молодых и красивых женщин, но Каролина чувствовала, что является самой прелестной из них. Её каштановые волосы, приподнятые надо лбом в пышную высокую прическу, разделял пробор, а спускающийся по затылку завитый хвост перехватывала лента. Вокруг нежной шеи вилась двойная нить из жемчуга и гранатов, подчеркивающих зелень её глаз, а руки покрывало старинные гофрированное кружево. Она знала, что её широкий лоб почти светится в разноцветных огнях, и что на юге россыпь веснушек на её лице казалась благородного светло-коричневого цвета. Единственным, что портило безупречный образ, был её партнер по танцу, Персиваль Коддингтон, изо рта которого пахло куриным фрикасе, съеденным за ужином.

– Танцевать с вами – сплошное удовольствие, – говорил Персиваль.

Каролина знала, каково чувствовать неловкость в этом мире, и понимала, что означают бисеринки пота на его лбу. Бедняга нервничал, и ей даже было немного его жаль. Но всё же Каролина понимала, что тратит на него целые минуты своей многообещающей новой жизни и поздно расцветшей красоты. Его пористый нос находился ровно на уровне её глаз, а потные ладони сжимали её талию слишком нахально, пока они двигались в такт музыке оркестра Бейли, игравшего за ширмой, расписанной изображениями подводных созданий. Сотни гостей разместились вдоль стен комнаты, а место, отведенное под танцы, заполняли молодые пары. В пахнущем розами сумраке находились более яркие, более богатые, лучше одетые люди, загороженные армией слуг, разносящих напитки, а она топталась здесь с ничтожным человечишкой среднего достатка, не умеющим даже дышать с закрытым ртом.

В другое время она подумала бы о парадоксальности того, что всего несколько месяцев назад возможность привлечь внимание Персиваля Коддингтона показалась бы ей весьма удачным поворотом событий. Но теперь она была совсем другой. Времени на подобную сентиментальность у неё не было. Горло начало судорожно сокращаться, потому что хоть она и вертела головой направо и налево, Лиланда нигде не было видно.

Конечно, целый долгий день, проведенный наедине с ним, уже был близким к совершенству. Но она сглупила, настояв на возвращении в отель загодя, чтобы она успела принять ванну, накраситься, уложить волосы и оставить ещё час на затягивание корсета и застегивание всех мелких пуговичек на нескромном белом платье. Лиланд миролюбиво согласился, и по приезде в отель отправился играть в гольф с Грейсоном Хейзом.

Все это время Каролина беспокоилась, что Лиланд не вернется к назначенному часу, чтобы сопроводить её на ужин, и возможно, именно переживания воплотили надуманную задержку в жизнь. Во время ужина она и стала жертвой мистера Коддингтона, который на протяжении всех трех перемен блюд настаивал на обсуждении кастовой системы аборигенов островов Фиджи. Каролина заметила Лиланда, опоздавшего к началу ужина, и теперь опасалась, что предпочтя несколько часов в обществе горничной гольфу (в который она никогда не играла), она лишилась его расположения.

– Я никогда не понимал, что люди находят в старом Кэри Лонгхорне, – сказал мистер Коддингтон с жестокостью, которую Каролина заметила прежде, чем окончательно потеряла терпение.

– Я совсем не понимаю, какое вы имеете право на… – начала она, но была спасена от скандала, узрев своего дневного сопровождающего за спиной Коддингтона.

Он улыбался своими полными губами, так красиво выделявшимися на лице, а голубые глаза блестели в приглушенном свете. Каролина перестала танцевать, и секундой позже Персиваль отпустил её руку.

– Мистер Бушар.

– Мисс Брод. – Лиланд поклонился и повернулся на каблуках. – Мистер Коддингтон, могу ли я вмешаться?