Зависть как повод для нежности

Светочка однозначно оправдывала Полино одиночество, то, что она, как говорят в народе, засиделась в девках, замуж не вышла и детей не родила. Ей нравилось одевать «дочку» вместе с другими родителями в детсадовской раздевалке, выслушивать ее щебет, нахваливать чужих деток, которые еще днем были у нее на коррекционных занятиях. Она была не просто хорошей мамой, а мамой уважаемой, образованной, компетентной, самой просвещенной мамой во всем детском саду. И самой любящей. Она ни за что не оставила бы ребенка, чтобы улететь в Америку в поисках приключений. Поля ведь не знала, от какой жизни бежала Галка, какими страхами была гонима эта дизайнерша из Полтавской губернии. А живя в столице, легко быть моралисткой,учить жить тех, кто ни дня не знал спокойствия и благополучия, не радовался будущему, не гулял неспешно по бульварам, как у себя дома, а шмыгал, чужой и приезжий, чтобы не раздражать своим видом старых степенных горожан.

Детей в садик приводили из разных семей. И Поля видела, с каким азартом некоторые дети мигрантов глядят вокруг, что бы такого украсть. Все для них новое, необычное, все они хотят руками потрогать, ноготками поцарапать. А ведь пройдет немного времени, и эти дети станут самыми обычными взрослыми москвичами. Конечно, это было несправедливо. Что получалось? Что вот она, москвичка в сто первом поколении, для которой Москва – родина предков, а не просто шесть вокзалов, три аэропорта, метро в разные стороны,училась для того, чтобы не своих детей растить, а чужих, которым ничего здесь не жаль, ничего не дорого…

Она смотрела на Свету и понимала, что та как раз еще впишется в город, сойдет за свою, если ей поправить немного речь и научить хорошим манерам. Это единственный способ прижиться здесь. Иначе Москва забракует, отвергнет вульгарные попытки жить по-своему – как было принято в селе, ауле, маленьком заштатном городишке или даже столице бывшей союзной республики. Она всегда оттенит контрастную фигуру чужака.И в какую бы щель он ни забивался, обнаружит и заморит, как таракана.

В метро было совсем тоскливо. Именно здесь по утрам толпились приезжие – и те, кто только что прибыл с вокзала, с баулами, сумками, рюкзаками и ящиками, и те, кто уже нашел работу и ехал отбывать повинность, отказывая себе во всем – в еде, одежде, проезде в транспорте, в мороженом и даже хлебе. Откладывая копейку за копейкой, они отправляли деньги домой, родне, тешась фантазиями о благодарных родственниках. Это потом, когда связь с родиной ослабнет, приезжий погрузится в тоску.А пока счастье оттого, что можно порадовать близких, оставленных в ожидании посылок и переводов, еще бьется у него в виске. И он точно знает: он человек хороший, потому что с утра до вечера работает для тех, кто не смог или испугался отправиться на заработки.

Мигранты – очень сильные люди.Только самые сильные и отчаянные срываются с мест, полагаясь лишь на веру – в себя и в Бога. Их сила не в статусе, как у москвича, который имеет и образование, и прописку, и связи. Сила их заключается в невероятной жизнеспособности. В этом они превзойдут даже военных или космонавтов – тех, кто знает, что при любых обстоятельствах главное – выжить. А все остальное приложится.

Проведя под землей полтора часа, они со Светочкой выныривали из метро на свет и свежий воздух. Окраины Москвы еще не так густо застроены, как центр и окрестности. Поэтому кажется, что здесь ярче светит солнце. А еще вокруг лес. И в дождливую погоду пахнет свежей хвоей, как перед Новым годом.

Поля общалась со всеми в детском саду ровно, спокойно, старалась соблюдать дистанцию, чтобы поддержать свой авторитет. И это ей удавалось. Всего через год работы ей выделили огромный кабинет, который она постепенно заполняла стеллажами с методичками и пособиями, развивающими играми, яркими игрушками, специальными столиками для занятий… Дети ее любили, коллеги ценили, и это подбадривало.

Родители приезжали отовсюду. Приезжали вместе с детьми и работали за право водить их в детский сад – кто нянечками, кто, с образованием, воспитателями или даже методистами. Поля была на особом положении, потому что ставка психолога была вдвое выше воспитательской, а Поля занимала и честно отрабатывала целых две ставки.

С тех пор как Светочку приняли в садик, Полина особенно старалась держать планку. Она на себе почувствовала, что значит быть матерью-одиночкой, когда любая провинность или болезнь ребенка делает тебя беспомощной и незащищенной.