Зависть: теория социального поведения

В общем Пепитоун придерживается такого объяснения враждебности, согласно которому отвержение другого и неприязнь к нему увеличиваются прямо пропорционально угрозе для собственного статуса человека[124]. Это объяснение верно в той степени, в какой оно согласуется с постоянно повторяемым в этой книге замечанием о том, что зависть направлена в основном против людей, находящихся внутри той же самой группы и на том же уровне, что и завистник, и крайне редко – на тех, кто значительно выше его. О том же самом говорил Шопенгауэр, когда отмечал, что композиторы и философы гораздо больше завидуют собратьям по ремеслу, чем, например, не очень знаменитый композитор завидует очень знаменитому философу.

Но в принципе Пепитоун и социальные психологи того же направления должны были бы предположить, что испытуемый более низкого ранга, обладающий верной, т. е. реалистической, самооценкой, не должен враждебно реагировать на человека более высокого ранга до тех пор, пока он убежден, что высокомерное поведение высокорангового индивида оправдано его достижениями. Такая теория тем не менее совершенно игнорирует то, что, как показывает жизненный опыт, завистливый человек всегда в состоянии так изменить свое видение, чтобы у объекта его зависти не было никаких достоинств. Пепитоун, в соответствии с распространенной в США этикой, с удивительной наивностью предполагает, что люди обычно ощущают сильную потребность установить истинную ценность других и упорядочить свои чувства в зависимости от результатов оценки. В ходе эксперимента Пепитоун пытался создать ситуации, в которых хвастун не представлял бы абсолютно никакой угрозы статусу испытуемого, но реакции, которые он получал, все равно были негативными; это он также объясняет «традиционной студенческой культурой», в которой хвастовство считается проявление дурных манер[125].

С моей точки зрения, основная ошибка этого эксперимента – это сам концепт хвастуна, бахвала, тщеславного человека. Ведь сами по себе эти слова обозначают человека, чья самооценка с точки зрения общества является объективно ложной. Но что будут думать о человеке – например, о нобелевском лауреате или о какой-нибудь иной международной знаменитости, – если его поведение соответствует его статусу? Согласно игнорирующей концепт зависти социальной психологии, которую представляет Пепитоун, испытуемый не будет ощущать враждебности по отношению к таким людям, потому что не будет видеть расхождения между поведением и рангом. В действительности, однако, люди не ведут себя так, как предписывает эта формула. Такая современная американская социальная психология сама в некотором смысле страдает от слабости, недавно обнаруженной одним или двумя европейскими критиками: она отказывается заниматься реальными и неизбежными конфликтами внутри общества. Пепитоун и другие считают, что в обществе, где привилегии, умения и вознаграждение упорядочены должным образом, враждебности просто не было бы. Они не осознают того, что зависть почти не связана с умениями и вознаграждением. Конечно, это неудивительно. Совсем недавно, в 1964 г., психоаналитик Марвин Дэниэлс в краткой статье о развитии патологической зависти в случаях хронической необучаемости сделал следующее замечание о странном игнорировании этого феномена в психологической и психоаналитической литературе.

«Зависть… маскируется под другие явления, чем ставит в тупик учителей, родителей и психотерапевтов, которым она злобно противостоит. Ее фундаментальное значение в течение долгого времени недооценивалось в психоаналитических и психологических кругах. И наконец, возможно, мы живем в культуре, которая благоприятствует развитию зависти»[126].

А в 1961 г. Лесли Фарбер в очень коротком тексте о ликах зависти тоже удивлялся, почему психоаналитики обращают на нее так мало внимания. Классические фрейдисты рассматривали зависть как побочный продукт других процессов и мало интересовались ее ответвлениями. Для Фарбера, однако, зависть является первичным эмоциональным субстратом, порождающим конкретные формы, которые проявляются и в межличностных отношениях, и в других областях личного опыта[127].

Глава 7. Взгляд социальных наук на зависть

Спонтанный взаимный надзор, которым человеческие существа занимаются по отношению друг к другу, – иными словами, социальный контроль – обязан своей эффективностью тому, что во всех нас есть латентная зависть. Если бы мы были совсем неспособны на зависть и, что более важно, если бы мы также были убеждены, что никто не станет завидовать нашему поведению, то было бы невозможно взаимное экспериментальное исследование порога социальной толерантности – постоянный социальный процесс, от которого зависит предсказуемость социальной жизни.