Зависть: теория социального поведения

Следует уточнить определение, данное Зиммелем: употребление слова «ревность» следует ограничить случаями, когда имеется легитимная претензия на объект, даже если ревнивый человек субъективно заблуждается по поводу возможности потерять его. Вне всякого сомнения, ребенок в семье имеет законные априорные притязания на доброту, помощь и любовь родителей, но его может мучить ревность к братьям и сестрам, если он верит, что он получает недостаточно. С другой стороны, муж, от которого ушла жена, имеет право притязать на ее привязанность, даже если объективно ее охлаждение к нему подлинно. Итоговое замечание Зиммеля совершенно справедливо – завистливый человек при определенных обстоятельствах даже не стремится иметь то, чему он завидует, но ему нестерпимо, что этим обладает другой. Он становится болен оттого, что у кого-то другого есть частная яхта, несмотря на то что у него ни разу в жизни не было желания даже ступить на борт корабля. Зиммель уточняет: «Внутреннее направление и тон ревности определяются тем, что мы лишены объекта, потому что он принадлежит другому; и если бы это прекратилось, он тотчас же стал бы нашим: чувства завистливого человека направлены скорее на объект, чувства ревнивого человека – на того, кто им владеет. Можно завидовать славе другого и не желать славы самому, но ревновать к чужой славе человек может, если считает, что он сам заслужил ее в равной или в большей степени….То, что наполняет горечью и разъедает ревнивого человека, – это воображаемое представление о том, что другой, если можно так выразиться, отнял у него славу, каким бы неоправданным и бессмысленным оно ни было»[134].

Если продолжать пример со славой, то можно обратить внимание на следующее различие: если существует только одна престижная литературная премия и какой-то поэт ее не получил, то он может ревновать к лауреату; однако химик, ожидания которого не оправдались и он не получил за свое открытие Нобелевскую премию, может только завидовать своему коллеге-физику, который получил ее. Иными словами, в случае ревности должна существовать реальная конкуренция, но как только становится практически возможным параллельное достижение желанного предмета, речь может идти только о зависти.

Наконец, Зиммель пишет о ревности, что это «чувство настолько специфическое и по своей природе, и в отношении степени, что, возникнув как результат какой-либо редкой эмоциональной комбинации, оно ухудшает ситуацию, которая его вызвала». Это замечание очень важно, но оно верно также для зависти. Ведь завистливый человек часто также посредством использования своего воображения ухудшает реальную ситуацию до такой степени, что у него всегда оказывается в наличии причина для зависти.

Недовольство преимуществами других

Зиммель, в отличие почти от всех остальных, писавших на эту тему, приходит к интересному прояснению терминов в своем описании недоброжелательства и недовольства, которые всегда были центральными аспектами зависти.

«Примерно посередине между четко очерченными феноменами «зависть» и «ревность» находится третий, относящийся к той же самой шкале, который можно было бы назвать «недовольство»: завистливое стремление к объекту, но не оттого, что он сам желанен для субъекта, а исключительно оттого, что им владеют другие. Эта эмоциональная реакция принимает две крайние формы, которые превращаются в отрицание собственного достояния субъекта. С одной стороны, бывает страстная форма недовольства, которая предпочитает отказаться от объекта и желала бы видеть его уничтоженным, лишь бы не позволить другому обладать им; с другой – бывает полное личное безразличие и отвращение к объекту в сочетании с крайним ужасом от мысли, что кто-то другой им владеет. Такие формы недовольства пронизывают в разной степени и в разных вариациях все человеческие взаимоотношения. Эта большая проблемная область, где отношение людей к вещам превращается в причину и результат их личных взаимоотношений, в основном покрывается такого типа аффектом»[135].

Эти несколько фраз Зиммеля содержат важное наблюдение. Он не приводит конкретных примеров, но то, на что он здесь указал, – это та психосоциальная сила, которая является источником многочисленных социальных и культурных норм, традиционно известных как «законы против роскоши».

Социология сексуальной ревности