В следующий раз враги не попадутся в такую ловушку, значит, надо истребить всех, думал Борисов, наблюдая за стремительным полетом в прыжке Хомяка над полем боя. Они пробуют повторять старое, могут перейти и к изобретению нового. Разведка и еще раз разведка. Где взять военачальников? Перевербовать врагов? Кинуть клич от имени Арнэль? Но хотя бы удается отбиться, потянуть время, стать еще сильнее.
Дети богов. Среди них он не искал полководцев. Доверить им все северное войско? Под присмотром, как с Дромбосом? Возможно. Дружественный клан и Манько, пусть постараются. Еще титулы и земли? Нужен пятисотый уровень, а он…
Поздравляем, вы достигли 400-го уровня!
Получено умение "Наставник!"
Ваши подчиненные быстрее растут в уровнях и обучаются!
Магия призыва улучшена! Ваши призывы охотнее подчиняются вам и быстрее обучаются!
Ну, возможно, не так уж все и безнадежно, подумал Борисов.
Глава 17
Борисов оторвался от отчета казначея за месяц и задумчиво посмотрел на принесшего ему очередную стопку бумаг Квальво. В голове слегка гудело от цифр и Борисов решил переключиться.
— Ну что, понравилась тебе Мезида? — спросил он.
— Да, — ответил Квальво, слегка смутившись.
Ну да, дворец, жена, дети, высокий пост, а он, словно оголодавший после годовой осады наемник, девушку из числа детей богов отпялил. Мезида тоже сочла, что секс, пусть и не слишком добровольный, лучше пыток и отработала со всем старанием. Всех заложила, кроме родного клана, и счастливо уехала на перерождение.
Мстить Вольные Воробьи не пытались, свалили, будто и не было их.
— Хочешь перейти на это направление? — спросил Борисов. — Внутренняя безопасность, работа против детей богов, шпионаж, слежка, допросы, противодействие?
— Я? — изумился Квальво. — Так я же ничего в этом не понимаю!
— Ничего, научишься, наставников мы тебе дадим, М прикроет, обучит, хотя и не в поле. Отчеты и доклады ты писать умеешь, важность информации понимаешь, предан лично мне, что немаловажно. Дети богов плохих фигур не берут, врагов у меня на тысячу лет хватит, особо красивых можешь ходить и допрашивать лично.
— Я женат, — вздохнул Квальво. — И люблю свою жену. Корю себя за то, что поддался моменту. Ходил в храм Жадности, а жрец меня спросил, жадно ли я любил Мезиду. Я сказал, что жадно и он ответил, мол, это богоугодное деяние, нечего терзаться. Может мне ей женитьбу предложить?
— Еще один на мою голову, — закатил глаза Борисов. — Слушай, а чего ты тогда Пинки сопротивлялся, раз вы оба такие набожные?
— Так она и хотела поступить противоестественно!
— Слушай, есть идея, — оживился Борисов. — Выделим тебе ту часть, что с секс-подземельем, дадим Пинки в подчинение. Пытки и секс, слом детей богов, тебе пачкать руки не придется. Пинки будет тебе подчиняться, можешь в ответ нагнуть ее.
Квальво отшатнулся, упал вместе с креслом.
— Она же ваша жена, Ваше Величество! — воскликнул он.
— В храм, значит, ходишь, — постучал пальцем по столу Борисов, — и в Жадность веришь?
— Верю! — истово ответил поднявшийся Квальво, осеняя себя каким-то знаком.