Завлаб клана Росс

– Я, я… Булыжник чёртов… Всё бы тебе людей потрошить!

– Не ругайся, Стас! И не бойся! Я тебя перелицую совершенно не больно, – кудахчуще заперхал кристалл. Это он так смеется. Забыл, небось, как Джоре это делали.

Щит комбайна отошел, и в прорезанном фрезой отверстии вспыхнул свет. Загудели воздушные фильтры грубой очистки "Пробоя".

– Прошу, д'Эльта! Ваш выход, завлаб! - Звучным голосом пригласил меня директор Знайка.

Делать было нечего, и я вылез из кабины управления проходческим щитом. За моей спиной тут же вспыхнул, возник и пошёл полосами помех мичман Росс. Всё же для аппаратуры "Пилы" пробить сто метров толщи грунта было непростой задачей. Потом аппаратура заработала уверенней, видимо переключилась на нужную частоту, и полосы на его фигуре пропали.

Я шагнул на пластиковое покрытие пола Центра.

– Куда идти, Знайка? – спросил я.

Тут же нейросеть прошептала: "Файл от Знайки. Принять? Да/Нет". Я недовольно сказал.

– Слушай, директор. Мы вроде бы уже договорились. Всю информацию ты адресуешь управляющему кристаллу клана. А мичман Росс нужное доводит до меня. Понял, наконец?

– Извините, завлаб! Моя ошибка. Раньше я напрямую общался с людьми…

– То было раньше, директор. И в клане Обейдосс. А у нас свои правила, – я взглянул на мичмана, и он, довольный, улыбнулся. Его грела мысль, что он – управляющий кристалл целого клана. Карьера просто немыслимая для командира небольшого поста дальней связи! Пусть служит. Пока у него все идет как надо.

У меня на виртуальном дисплее развернулась трёхмерная схема помещений Центра. Нам предлагалось пройти метров сорок до лестничной шахты и спуститься на два уровня вниз. Нужно, так нужно. Пошли.

– Больше света дать можешь, Знайка? Интересно же всё…

Плафоны в коридоре засветились ярче. Вокруг было сравнительно чисто, воздух был холодным, фильтрованным, полностью безвкусным.

– У тебя ароматические добавки для воздуха в помещении есть, Знайка? Тогда сделай запах леса. Уж больно хорош воздух на поверхности!

– Сделаю, но это проявится не сразу…

– Ничего, я подожду…

Лестница вниз. Один этаж, второй. Снова коридор. Ага! В конце мелькнул робот-уборщик! Хоть что-то зашевелилось в этом музее смерти… Мы с Россом переглянулись. "Не волнуйся, Стас. Все будет хорошо!" – отсигналил мне глазами мичман. Да я знаю, Каон. Но… все равно волнуюсь! Еще никогда из меня не делали Джоре!

– Зайдите сюда, д'Эльта. Вас это наверняка заинтересует… – вдруг грустно проговорил Знайка. Я остановился и прочитал табличку на двери. "Научный руководитель смены". Молча нажал на ручку и открыл дверь.

В небольшом кабинете, за столом, сидел скелет в белом халате. Склоненный когда-то на грудь череп оторвался, упал и откатился к порогу, почти под ноги вошедшему. На столе перед безголовым скелетом лежал лист посеревшей бумаги. Я осторожно подошел. На нём было написано: "Подите все прочь!" Да… информативно…

– Слушай, Знайка. А ты знаешь погребальные обряды клана? Нужно ведь будет похоронить двенадцать человек.

– Только десять, д'Эльта.

– Не понял…

– Сейчас поймешь… Иди дальше, в лабораторию № 7. – Ответил мой проводник по уровням города смерти.

Мы подошли к дверям лаборатории. Вошли. Я с интересом осматривался. Вдруг в дальнем от нас углу, мигнув пару раз, неярко разгорелся плафон. Он осветил две стоящие рядом крупные медкапсулы. Или, точнее, медбоксы. Я медленно подошёл к ним. На пультах боксов, покрытых пылью, слабо светились зеленые светодиоды. А в свете разгоревшегося плафона стали видны осунувшиеся лица и лысые головы двух человек, до этого скрытых тьмой и прозрачной броней стасис-камеры…

Глава 5.

– Скоро это закончится, Лямой. И у меня долго не будет таких вот рыбалок, посиделок на песчаном бережку озера, у сторожка, таких сумасшедших закатных красок… Как там, у классика – "багрец и золото", кажется… А тут – порфир и глубокая синева! – Я налил себе пару глотков крепкого пойла и выдавил в прозрачный самогон половинку зеленого плода бокка, похожего на наш земной лайм. Самогон тут же стал молочно-белым, пахнуло острой кислинкой, да так, что у меня сразу же наполнился слюной рот. Я быстро выпил. Лямой с завистью посмотрел на блеснувшее в закатном свете вечерней зори донышко серебряной стопки. Ему было нельзя пить все, что крепче восьми градусов. И он это знал.

Сторожок слабо качнулся. Я замер, но ничего нового не последовало. Волна накатилась. Или случайная рыба задела леску. Солнце неумолимо валилось за горизонт. Небо быстро приобретало тусклые, свинцовые тона. Завтра утром мне опять лезть под землю. Три дня отдыха после очередной недельной отлёжки в медкапсуле прошли…

Лямой кашлянул, сбив меня с мысли.

– Опять в космос, Стас? А стройка? Вы так развернулись, что только писк и визг идет среди народа…