Завод

Греков встал, но затем передумал и вновь сел на место.

— Выступать мне пока не с чем. А замечание сделать могу. Павел Алехин вступился за Гмырю. Прекрасно. Гмыря — работник толковый, ничего не скажешь. Но и Лепин на заводе вроде бы ни лишний. Не слишком ли опрометчиво выступил Алехин? Судить о работе конструкторского отдела надо профессионально. Иначе это звучит легкомысленно и раздраженно.

Алехин расправил плечи, отчего его громоздкая фигура показалась еще более прочной.

— А я, Геннадий Захарович, извините, по-простому, в институтах не обучался. Иной раз вызываешь к верстаку конструктора. Придет, соплюха этакая, кудельками покрутит. На пальчиках маникюр. Пофорсит разными мудреными словами и сматывается. Ей бы в парикмахерской работать. А сколько таких в отделе? Против самого Лепи-на я ничего не скажу — он парень дельный, а вот девчонок у него в отделе, простите, развелось многовато. — Алехин вдруг подумал, что он говорит не то, но сдержать себя не мог, словно попал в сильное течение. Давно он не выступал подобным образом. — Мне вилять нечего. Я человек простой. Что думаю, то говорю, — закончил Алехин, чувствуя томящую неловкость.

Лепин продолжал молча чертить в блокноте.

— Не желаете выступить? — предложил Старостин. — Я к вам обращаюсь, товарищ Лепин!

— Пожалуй, пожалуй, — неожиданно торопливо произнес Лепин и захлопнул блокнот. — Знаете, Павел Егорович, у меня с детства страшная тяга к женскому полу. Просто ничего не могу с собой поделать.

— Серьезней, Семен Александрович, — прервал его Старостин.

— Я вполне серьезен. К тому же конструктор-женщина — это очень хорошо. Порой конструкциям как раз и необходим женский глаз. Это я так, к слову. Субъективные заметки специалиста, я бы сказал. Впрочем, Павел Егорович Алехин — человек простой, с ним вилять нечего, в институтах он не обучался, как следует из его устного заявления…

— Да, простой. И насмешки тут строить нечего! — выкрикнул Алехин.

— Простой, простой! — Голос Лепина звучал жестко. — Простота, Павел Егорович, это верный козырь. Простота — это иногда политика. Материальная сила. Люди на простоте иногда такие дела проворачивают, любезный Павел Егорович! По себе небось знаете… — Лепин вытащил из кармана очки и принялся вертеть в руках. — Все началось с хорошего человека, с Гмыри Василия Сергеевича. Я и вернусь к этому. И думаю, что лучше всего сделать это сейчас, на парткоме. — Лепин поднялся, зашел за стул и уперся руками в мягкую, ворсистую спинку. — Пожалуй, трудно найти человека более преданного заводу, чем Василий Сергеевич. Итак, Гмыря знает свое дело? Профессор! Энергичный? Несомненно!

— Нельзя ли по существу? — Старостин постучал ключом о графин. — Мы обсуждаем предстоящий месяц.

— Не стучите. Вы собьете меня с мысли, — сказал Лепин, не оборачиваясь к столу президиума. — И вместе с тем никакой враг не может нанести более серьезного ущерба заводу, чем наш многоуважаемый Василий Сергеевич. Парадокс? К сожалению, да. Кому приходилось наблюдать, как Василий Сергеевич обхаживает потребителя? Цирк. Гипноз. Иллюзион. И нежность, и доверительный кашель, и научные термины. Порой мне самому хотелось купить какой-нибудь анализатор горных пород и поставить у себя дома. Измученные гостиницами командировочные попадают к Василию Сергеевичу, как к доброму дедушке. И я не помню случая отказа от нашей продукции. А тех, кто отдален от завода географически, Василий Сергеевич связывает гарантийными письмами, заверениями, системой всяческих обстоятельств. Если не помогает — угрозами отлучения от поставок. Дефицитные приборы он спаривает с залежалым товаром. Что стоит потребителю выплатить несколько лишних тысяч? Зато Василий Сергеевич — хороший человек! Это потом на завод приходят рекламации. Потом! Когда потребитель разберется, что к чему. Но к тому времени уже выплачены премиальные и в завкоме вывешены почетные грамоты…

— Что же в этом страшного? — воскликнул Алехин.

Лепин в недоумении посмотрел в его сторону.

— Это вы серьезно? — спросил он и протер очки.

В кабинете засмеялись.

— Регламент, товарищи! — напомнил Старостин и постучал ключом о графин. — Достаточно или пусть продолжает?

По возбужденным лицам было ясно, что придется продлить время выступления главного конструктора, и Старостин молча сел на свой стул.

— Товарищ Алехин задал простецкий вопрос: что, мол, в этом страшного? — Лепин стоял, крепко вцепившись в спинку стула. — Попробуем разобраться.

— Меньше бы острил, лучше было бы, — буркнул Алехин. — И выступайте на тему повестки дня. Привыкли болтать.

— Вас обидело слово «простецкий»? — спросил Лепин. Казалось, сарказм и ехидство захлестывают его.

— Перестаньте, Семен Александрович, — одернул директор. — Знайте же меру.

Смердов не улыбался при выступлении Лепина, но тот не смотрел на директора.