Завод по производству облаков

Александр

Пару дней я ходил сам не свой. Никак не мог смириться с тем, что Ульяна мне наговорила. Прокручивал все в голове раз за разом, приходя к неутешительным выводам. И от этого чувствовал себя все хуже и хуже.

Она не просто дала мне от ворот поворот – она выгнала меня из своей жизни навсегда, как выбрасывают ненужный хлам, чтобы не мешался под ногами.

Заявила, что не позволит общаться с сыном. Что это лишь ее ребенок, и я не имею на него никаких прав. 

Естественно, я мог бы доказать через суд, что Димка и мой тоже.

Но что бы я предъявил, дабы получить возможность участвовать в его воспитании? Да хотя бы видеться вопреки желанию матери.

Я не давал им ни копейки все годы, и это неопровержимый факт, который учтет любой честный судья.

Возможно, некоторые проблемы решили бы мои деньги…

Но я не получил бы таким образом Ульяну, добился бы лишь еще большей ненависти с ее стороны. Да и сын уже довольно взрослый и многое понимает. Он, по-любому, будет на стороне матери, потому что она – вся его жизнь, а я в ней так… случайный элемент. 

И что еще хуже – я отлично понимал: Ульяна не просто так угрожала уехать. Скорее всего, именно так она и поступит. Ульяна не из тех, кто играет в недотрогу, чтобы мужчина проникся и расчувствовался.

Она не из тех, кто играет чужими чувствами.

Я мог бы преследовать Ульяну и дальше. Поджидать у дома, возле работы. Мог бы затащить в машину и привезти к себе, даже на секс, возможно, уговорил бы.

Но этим я сделал бы хуже только себе. Я всей душой желал, чтобы Ульяна на самом деле меня простила и полюбила, как любил ее я. Да что уж – я с ума сходил, пока ее не было рядом. Бредил ей во сне и наяву.

Но любое мое действие в сторону сближения с Улей обернется против меня же, как ни горько это осознавать.

Выход… Должен быть выход. Не может все вот так взять и закончиться.

Недаром она стала первой женщиной, к которой я почувствовал подобное, которую хотелось любить до конца своих дней. Оберегать от всех невзгод, на руках носить. Делать все то, чего я никогда не делал, лишь бы она улыбалась и знала, что мы вместе, что я ее не предам, не обижу и не оставлю.

Я видел Улю лишь на заводе, да и то урывками. Она практически никогда не оставалась одна. Еще и Наташу взялась подвозить с работы и на работу. Видимо, хотела наверняка дать мне понять, что не позволит даже заговорить с ней. И я, стиснув зубы, терпел, чтобы не наломать дров.

Но что-то я все же мог сделать. Ибо отчетливо понимал – опасность никуда не исчезла. Я был бы идиотом, если бы позволил Ульяне расхаживать по улицам совсем без присмотра.

Я обратился в одно из охранных агентств, которое нашел в областном центре. Заплатил за то, чтобы тамошние ребята присматривали за Ульяной. Но строго-настрого запретил приближаться к ней, вмешиваться в ее разговоры со знакомыми, вообще показываться на глаза без крайней необходимости. Кроме того, поручил следить и за сыном, с теми же условиями.

Если Уля догадается, что за ней «хвост» – грандиозного скандала не миновать, после чего она заберет Димку и уедет. Я не мог этого допустить, потому что не мог отказаться от своих планов по ее завоеванию.

Мне регулярно докладывали о передвижениях Ули, присылали фото и видео. И я часами сидел, разглядывая любимое лицо. Пытался прочитать выражение и гадал, думала ли она обо мне в те моменты. Вспоминала ли меня хотя бы на секунду. Или я для нее действительно пустое место, ошибка судьбы, мужчина, которого она предпочла бы никогда не встречать?

Иной раз ведь любовь превращается в яростное неприятие. И как бы я ни убеждал себя, что у нас с Улей не тот случай, я не мог этого знать наверняка.

Ульяна

Буквально за несколько дней до очередного судебного заседания пришел ответ по моему запросу. И внезапно вскрылись удивительные факты.

Оказывается, за месяц до своей смерти бабушка действительно побывала у нотариуса и написала отказ от договора ренты. Мало того, составила завещание на мое имя. Я приехала в нотариальную контору, как только получила извещение. И узнала шокирующую информацию.

– Где же она могла спрятать эти бумаги? – возник у меня резонный вопрос.

Я взглянула на нотариуса в надежде, что тот сможет пояснить мне хоть что-то.

– Вам и так сделают заверенные копии. А вообще, вы уверены, что в доме этих документов нет?

– Уверена. Хотя…

Могла ли тетя Надя специально спрятать их после того, как бабушка умерла? Рано или поздно правда бы раскрылась. Но она выиграла бы время… 

От этой склочной особы я ожидала чего угодно. Вряд ли ей нужен на попечение старый бабушкин дом, который разваливался буквально на глазах. Там на ремонт денег ушло бы больше, чем удалось бы заработать с продажи подобного наследства. Если его вообще получится продать даже после основательной реконструкции. Надо смотреть правде в глаза. Жилье в нашем городе не особо ценилось. Всем хотелось уехать в Москву, в Питер, да хотя бы куда-то поближе к центру страны…

Казалось, Надежде требуется дом на какое-то время…

Вот только для чего?