Завод седьмого дня

Все то, что выглядело не очень съедобным, оказалось довольно вкусным.

– Это вы готовите?

– Я, – Аника не без гордости улыбнулась.

– Вкусно. А это что? – Карел поднял стакан и принюхался.

– Это компот.

Карел отпил, а затем как-то и сам не заметил, как выпил все. Аника не мешала ему, сидела напротив, подпирая щеку морщинистым кулаком. Все глубокие морщинки под глазами и у рта казалось, лучились таким неподдельным интересом и заботой, что Карел старался на нее не смотреть. Марта перестала на него смотреть так с тех пор, как родился Альберт – и это было немного обидно.

Обед подошел к концу, тарелки опустели, так что Карел все-таки вынужден был поднять взгляд. Аника все так же сидела напротив и улыбалась. Пришлось поддерживать беседу, поскольку женщина, судя по всему, не собиралась уходить.

– Спасибо большое. А почему здесь никого нет?

– А еще не время. Часам к четырем начнут подтягиваться, – ответила Аника, собирая со стола тарелки и выставляя их на подносе.

Не прекращая беседу, она поднялась и унесла поднос за стойку.

– Ну, а вообще, кто как работу закончит, так и придет. Правда, все равно до обеда никто не появляется. Вот и скучно здесь. Ты торопишься?

Карел сцепил зубы. Надо было бы, конечно, поблагодарить и уйти, но это было бы совсем не вежливо. К тому же, из приятного общения всегда можно извлечь какую-никакую пользу.

– Нет, не очень. Мне пока Кристиан сказал обживаться.

– А-а, Крис, – Аника принесла тарелку с румяным кренделем и поставила ее перед Карелом. – Будет тебя обижать – я с ним поговорю. А лучше сразу бей в лицо.

– Я не… да нет, как. И не обижает он, – тут же растерялся Карел, озадаченно смотря на Анику.

Та рассмеялась и махнула рукой.

– Я шучу, шучу. Но смотри сам, люди здесь разные. Ешь, а то скоро все разберут.

– А можно, я с собой возьму? Потом поем.

Карел посмотрел на крендель и рассудил, что в него уже больше не влезет. Но и отказываться не хотелось.

– Можно, я тебе заверну.

– А вы здесь, ну, давно? – попытался завести беседу Карел, потому как Аника, кажется, немного расстроилась, решив, что он уже собирается уходить. – Работаете, в смысле.

– Давненько уже, – Аника снова нырнула за прилавок и, судя по звуку, принялась мыть посуду. – Уже лет двадцать, как старшенького сюда на работу взяли. А там и младший подтянулся.

– О, – глубокомысленно поддакнул Карел. – У вас здесь сыновья работают?

– Нет, только один, – поставив тарелки сушиться, Аника вытерла руки и присела за стол. – Младший как раз.

Она хитро прищурилась.

– Как так?

Карел рассеянно отщипнул хвостик от рогалика и прожевал. Тот оказался мягким и вкусным.

– Ну, знаешь, – как-то очень легко начала Аника, и Карел сразу понял, насколько тяжело ей об этом говорить. – Так бывает, что кто-то уже не работает там, где начинал.

– Ну, конечно, понимаю. Бывает такое, что работу меняют, это не очень удивительно, – вклинился Карел.

Да, уж он-то не видел ничего удивительного в перемене работы.

– Или даже место работы, только, знаете, ничего приятного. Вещи с места на место переносить, бумаги разные заполнять. Хотя казалось бы – кому на своем месте мешал? Так нет, мешал же.

Аника молчала и задумчиво жевала губу, очень внимательно следя за его лицом. Карел смутился и замолчал – наверное, его никто не спрашивал.

– Да нет, я не об этом… Нет его уже, лет восемь как.

– Извините, – смущенно пробормотал Карел, подумав, что на этом, должно быть, разговор и вовсе можно прекращать.

Вряд ли кому-то захочется и дальше общаться с человеком, который, пусть и по незнанию, прошагал грязными ботинками по душевной ране. Карелу не очень нравилось быть таким человеком, но иногда, даже если он понимал это, у него совершенно не получалось никак иначе.

– Да ладно, ладно. Ты же не знал, значит, и в Заводе у нас новенький. Так-то об этом все знают.

– Ваш сын был кем-то известным?

Карелу показалось, что Аника говорит об этом довольно просто. Конечно, ведь уже восемь лет прошло.

– Нет, – Аника внимательно на него посмотрела и задумчиво сплела пальцы, устраивая на них подбородок. – Он просто был среди тех, кто возглавил наше восстание. Никто из тех, кто был организатором, не выжил.

Она задумчиво потерла большие пальцы друг о друга, и этот жест напомнил Карелу Яна, когда тот рассказывал о восстании. Но он, кажется, знал не так уж и много – может, Аника знала больше?

– Он тогда единственный из братьев этим делом заинтересовался. Крис впервые из Завода должен был уехать по торговым делам, ему не на руку против Мастера идти, Абель вообще всегда был против этих идей.

– Простите?

– Что, Абель? Да, – Аника улыбнулась, похоже, сыном она гордилась. – Ты же работал у Абеля, да?

– Так вы знаете обо мне больше, чем хотите показать, да?

Карел усмехнулся. Верь после этого людям, как бы мило они тебе не улыбались.