Заводь: Вековуха (СИ)

На Ильин день сваты пожаловали. Накануне я убирала избу, Васька двор наскреб, бабушка с мамой пекли пироги, раздобыв белой муки. Отец наловил рыбы и принес в дом. Молча. Был угрюм и задумчив. Отношение его к сватовству было не ясное, а спросить все не решались, даже мамка от греха, не обмолвилась. Прибывших было не много: отец, мать Степана, сам Степан, брат его старший, с супружницей своей, сваха Пелагея Поликарповна, да балалаечник Ванька косой. Подкатили к дому на лошади, запряженной телегой, с песнями, прибаутками - сразу в дом прошли. Расселись за стол, как положено. Поликарповна трещала без умолку, Степана нахваливая, а потом на меня переключилась. Вопросы стала обо мне задавать разные. Тут все на меня и уставились. Я сижу - пошевелиться боюсь, неловко мне. Словно я лоскут сукна, выставленный лавочником на обозрение, для заманивания прохожих, и всякий норовит обсмотреть, а то и потрогают осмелевшие. Тут, как раз, заминка и вышла. Отец в молчании, словом не обмолвился. Видя дело такое, речь взяла бабушка.

- Я вам так скажу, люди добрые, - привстала она с места. - Саня наша девушка ладная, работящая и не вздорная. Жена из нее выйдет хорошая, а семья наша вам известная, на виду все, хвалиться не буду тут. Раз явились вы, знать настрой такой, так не станем ходить вокруг, да около.

- А вот это, верно, Устинья Петровна, - подхватил Степкин отец. - Пусть живут миром и нечего им тут кренделя выписывать!

Пелагея недовольная, что дело так ускорилось, но возразить бабушке, не смела. А мужчины и вовсе по рукам ударили, да постучали друг друга по спинам. Мамка со сватьей будущей обнялись. Тут на еду все налегать стали, разговор шибче пошел. Мне же положено за родней будущей ухаживать - я и заботилась. Испив вина хлебного, мужики захмелели слегка, Ванька косой на балалайке фортеля выводил, а я за тятьку волновалась, как бы ни выкинул чего. Да обошлось. Был он строг, да учтив, разговоры вел справные, что казалось вот наш отец - вернулся, сейчас оно на лад и пойдет. К вечеру нам разрешено со Степаном на гулянье отправиться, к пруду, где молодые все собираются. Получив указание от его отца «Чтоб смотрели там! Да не баловали раньше времени!», мы отправились.

Погуляли вдоволь, до ночи. Хороводы водили мы девицами, песни пели, а парни все больше куражились, то боролись, то просто посмеивались. Тут и там шепотки мне слышались, девчата косились, да улыбались. Расставались мы со Степаном с неохотою, уже за полночь. Родня его к тому времени вся разъехалась. Прощались мы, у сарая нашего, еле слышно переговариваясь. Поцелуи его были жарче, смелее обычного, да и я губ своих уже не смыкала.

Глава третья

Не дождавшись сговора, отец на прииски отчалил. На сговоре мать и бабка с родичами Степана общались, решали, что да как. Приданое обсуждали, где молодые жить будут и другие тонкости. После мамка печалилась: «Был бы Федор жив - порешил бы все, и краснеть не пришлось». Свадьбу назначили на Вторые Осенины.

- Тут уж урожай собран, да и затягивать ни к чему, двадцать годков уж тебе! -сказала бабушка.

Так и начали к свадьбе готовиться. Бабушка сундук с приданым показала, что про меня готовила. Там сукно различное, зипунов новехоньких пара, рубахи мужицкие, вышитые, да горшки и кринки. «Да и мать кое-что собрала тебе, все не пустая в дом придешь», - сказала она. А вечерами, когда мы с бабушкой чаевничали, то смородиной, то шиповником, наставления мне разные давала. - Перед Серафимой, свекровью своей, не робей, но и уважение проявляй. Она баба вздорная немного, но не плохая, - кивая головой, наказывала она. – Мне бы дай бог, до правнуков дожить, подсоблю тебе, выдюжим. - Баб, не говори так, – одернула я ее. - Говори, не говори, Санька, а Илье уж недолго меня ждать, - сказала и перекрестилась тут же, глядя на образа.

***

- Вася, Вась, - окликнула я братца, выйдя во двор по утру. - Чего тебе? – выглянул он из сараюшки. - Собирайся, по грибы. Пошли уже, сказывают. - Вот еще, делать мне что ли нечего, - важно протянул он. – Тебе надобно ты и иди, а мне еще прясла править. - Он подхватил топор и ушел в огород, а мне ничего не оставалось, как одной пойти.

Бродила я долго, всюду прошлась на несколько верст в разные стороны. Грибов не много собрала, брешут люди. Зато шиповника полный короб заплечный. Шла домой усталая, но поторапливаюсь, задержалась уже, а дел еще полно - до ночи бы успеть переделать. Я уже миновала крутой лог, ступив на протоптанную тропу, как раздался топот копыт сзади. Обернулась на звук – гнедой красавец на меня несется, крупный. Мужчина правит той лошадью, верхом, незнакомый. Поравнялся со мной, приспустил поводья и задорно так спрашивает: - Куда спешишь красавица, что пятки сверкают? - Да, Антипа лютого боюсь, вот и бегу, – возьми и ляпни я, чтоб отстал, на ходу, не останавливаясь. - Раз такое дело, садись, подвезу до села.