Завод войны

Она казалась безразличной, но Трент догадывался, что это не так. Тогда, в клетке, она увидела в нем человека действия, привычного к насилию, союзника, в котором нуждалась. Возможно, у нее ненадолго даже появилась мысль узнать его поближе. Но Трент повел себя не так, как ожидала женщина, а уж когда она заметила, как он относится к Риик, то сама отдалилась. Однако, если они оказывались рядом со Спиром, воздух меж ними буквально искрился. Трент осознавал, что его прежняя сущность взревновала бы, хотя он и не претендовал на Сепию. Однако сейчас ему было плевать.

– Да. Спира.

– Угу, конечно.

Сепия мельком взглянула на вторинца, положив руку на пульсар. Нашла лазерный карабин, который носила за спиной. Возможно, ее разочарование в Тренте как в мускулистом защитнике заставило женщину внимательнее относиться к собственной безопасности.

– Идем. – Трент махнул рукой вторинцу.

Существо щелкнуло клешнями, потом проклацало что-то. Бсорол резко повернулся, снова шмякнул прадора по спине и что-то приказал ему. Вторинец съежился, забулькал и направился к выходу из Четвертого сектора. Пожалуй, Трент представлял содержание состоявшейся беседы. Вероятно, вторинец искал какого-то подтверждения тому, что этих людей действительно нельзя съесть, и Бсорол внес ясность.

– Как и большинство жителей Панцирь-сити, я всегда следила за новостями о недавно прибывших, – сказала Сепия, когда они шагали по одному из корабельных коридоров. – Если появлялась возможность, в сообщениях излагались даже краткие биографии. Ты был доверенным помощником Изабель Сатоми, опасным человеком, убийцей. Что же с тобой случилось?

Трент похолодел. «Кошечка» как будто прочитала его недавние мысли.

– Пенни Роял, – коротко ответил он.

– Что?

– Впрочем, есть вероятность, что черный ИИ ни при чем, – задумчиво продолжил он. – Меня передали Государству, а потом я попал в нежные объятья аналитического ИИ.

Трент моргнул. Глубоко похороненные воспоминания о кровавом шторме на миг вырвались на поверхность сознания.

– Возможно, меня изменил Брокл, аналитический ИИ. Но, уверен, это все же случилось раньше. Уверен, поиграл с моим разумом Пенни Роял.

– Ох… аналитический ИИ… Ты – преступник, которого Государство уже давно приговорило к смерти. Проклятье, как же ты выпутался?

Трент посмотрел на женщину:

– Меня просто отпустили. Все сложно, но, думаю, главной причиной послужило то, что сделал со мной Пенни Роял. Я больше не опасен.

– Этого недостаточно, смертный приговор не отменяют.

– Что ж, на Брокла надавили. – Он пожал плечами. – Политика.

Сепия кивнула. Она жила на Погосте, так что, в отличие от большинства граждан Государства, не доверяла непреложному правосудию ИИ. Те, кто хотя бы какое-то время провел вне Государства, начинали видеть под краской ржавчину и вскоре понимали, что не все там столь уж чисто и четко, как представляется.

– Так что же сделал Пенни Роял?

– Подарил мне сочувствие, или совесть, или обе эти способности, хотя я бы сказал, что одна следует из другой, – ответил Трент. – Я ощущаю боль, которую причиняю.

Они молча шагали за вторинцем, потом Сепия спросила:

– Ты жалеешь о перемене?

Трент уже собирался ответить: «Да, конечно», – но прикусил язык. Несомненно, обладание эмпатией ограничивало его способность действовать. Это было болезненно, это травмировало, но лишь потому, что жил он в мире, где боль и травмы считались делом обыденным. Однако сейчас перед ним открылись совершенно новые пути мышления, он будто вырос, стал более цельным. Вспоминая, каким он был, Трент видел ничтожного, ограниченного человека. Ранения прежней жизни, ее жестокость обрубили и выжгли его эмоции и мысли. Он видел человека, который никогда бы не почувствовал того, что он чувствует сейчас к Риик, но хорошо это или плохо, он пока не представлял.

– Не знаю, – выдавил наконец Трент.

Неужели это действительно сотворил Пенни Роял? Трент считал, что ему привили сочувствие и совесть, но, может, черный ИИ и не давал ему ничего? Может, Пенни Роял просто обезболил его мозг, соскреб гадкий налет с недействовавших функций и запустил их снова? Может, его совесть и сочувствие были парализованы и поэтому теперь, после столь долгого простоя, и ощущаются так остро?

Наконец вторинец подошел к большой, разделенной по диагонали двери, вставил клешню в специальное отверстие и отступил. Открылся вход в просторный шлюз с такой же дверью на другом конце. Прадор жестом предложил людям войти.

Сначала шагнула Сепия, сказав:

– Я заметила, что только у первенцев есть переводчики. Трент последовал за ней, и вскоре дверь за их спинами, заскрежетав, закрылась.

– Может, и к лучшему, что мы не понимаем, что говорят о нас вторинцы.

– Может, и к лучшему, что они не понимают, что мы говорим о них, – фыркнула Сепия. – Сдается мне, им слегка не хватает самоконтроля.

На последних словах ей пришлось повысить голос, поскольку загрохотала, открываясь, вторая дверь.