Завод войны

Робот приподнял змею-дрона и зафиксировал ее в захватах, расположенных на одной линии с теми, что уже держали шип Пенни Рояла. Я заметил, как тщательно он закрепил голову дрона и, используя ретракторные клещи в железном кольце, разжал ей рот, так что тот оказался прямо перед острым концом иглы. А еще я обратил внимание на то, что тиски с шипом были на роликах, поэтому не требовалось обладать богатым воображением, чтобы догадаться, что произойдет дальше.

– Мне кажется, Пенни Роял чрезмерно усложняет решение сотворенных им проблем, – предположил я.

– Да, – согласился Свёрл, – а мы упрощаем.

– Зачем же так все запутывать?

– Я могу придумать много вариантов зачем, – сказал Сверд. – Простейшее решение проблемы не всегда наилучшее и часто может усугубить ситуацию. Вспомни историю собственной расы. Вы кормите голодающих, а в результате получаете зависимость и недовольство, правительства отказываются от ответственности, и это приводит к войне – и обострению голода. Вы уничтожаете автократические режимы – и убиваете больше народу, чем убивали тираны.

Ваши неистовые революции никогда не приводили к чему-то лучшему, а революционеры всегда превращались в тех, кого презирали.

– Ты так уверен…

– Я целый век изучал историю человеческой расы.

– Да, точно. – Я не знал, что еще ответить. – Так чем же лучше сложные пути?

– Пенни Роял мог бы обратить вспять изменения Изабель Сатоми, но тогда она осталась бы во главе преступной организации на Погосте и продолжала бы вести жестокую торговлю рабами. Вместо этого ИИ заманил ее и ее организацию на Масаду, где их уничтожили, в процессе изменив баланс сил планеты и фактически освободив Ткача, эшетера, от государственных ограничений.

– И что тут хорошего?

– Ну, это зависит от того, на чьей ты стороне.

– На Литорали, – сказал я, – Пенни Роял мог убить Цворна и Пятерку еще в океане, и это положило бы конец проблеме.

– Да, но люди – «моллюски» продолжали бы свой обреченный эксперимент. А я по-прежнему представлял бы угрозу миру между Государством и Королевством.

Я тряхнул головой:

– Нет, все равно слишком сложно.

– Возможно, Пенни Роял любит сложности.

– Это же…

– И сейчас мы только предположили, что исправление ошибок – единственная цель черного ИИ.

– Какие есть еще?

– Возможно что угодно – вот в чем проблема. Честно говоря, наилучшим ответом будет «не знаю».

Я снова посмотрел на Рисс. В этот момент дверь открылась, и вторинец вынес щитостеклянный ящик. Робот, присоединив многочисленные оптические и силовые кабели к заднему концу шипа, медленно разворачивал его острием в сторону открытого рта дрона. Понаблюдав немного, я присел на одно из массивных, предназначенных для прадоров сидений, снабженных пультами управления с отверстиями для конечностей крабоподобного существа. Впрочем, Свёрл едва ли им пользовался – под челюстью его огромного черепа я не заметил никаких рук-манипуляторов.

– Это повредит ей? – спросил я.

– Нет – по сути дела, это освободит дрона от некоторой скованности, поскольку извлечет воспоминания, необходимые, чтобы взломать запрет, наложенный на нее ИИ.

– А потом? Я знаю, что ты не любишь дронов-убийц, особенно такого вида…

– Не люблю, – согласился Свёрл, – но война закончена. Впрочем, не уверен, радуется ли этому дрон. Я обязательно введу некоторые ограничения.

– Сколько времени займет процесс?

– Много часов.

– В таком случае я хотел бы осмотреть свой корабль, если можно. Флейт еще жив?

– Осмотреть корабль ты можешь, – ответил Свёрл. – Что же до Флейта, то я не знаю, попробуй выяснить сам.

– А после я хочу поговорить с Трентом Собелем, – добавил я, – и чтобы он при этом не пытался меня прикончить.

– Поговоришь, конечно, – сказал Свёрл, – поскольку еще один кусок головоломки должен встать на место. Трент Собель уже не тот человек, которого ты знал, и вряд ли попытается убить тебя или кого-либо еще. В сущности, ему потребуется твоя помощь.

Свёрл махнул клешней, и дверь позади меня открылась.

– Бсектил проводит тебя.

– Сюда, – сказал первенец, поворачиваясь к двери.

Бсектил провел меня по коридору к уменьшенной версии входа в святилище Свёрла – и переступил порог, велев мне подождать снаружи. Заглянув в проем, я увидел помещение, вероятно, служившее прадору жилищем – но оно опять-таки не соответствовало прадорским стандартам. Да, стены казались каменными, но в них было встроено множество аквариумов с подсветкой, полных весьма активных обитателей. Любопытствуя, я шагнул ближе, чтобы разглядеть получше.

Сбоку, у стены, находилось рабочее место с верстаками и прадорскими инструментами, окружавшими центральный объект. Неужели первенец мастерил какой-то механизм? Увлекшись, я забыл о приказе Бсектила ждать снаружи. И увидел… Изабель Сатоми на полпути ее превращения в капюшонника. Судя по лежавшей на столе коллекции, Бсектил создавал скульптуру из натуральных драгоценных камней. Это было настоящее искусство – то, чего в Королевстве прадоров, как считалось, не существовало вовсе. Более того, отсутствие у прадоров искусства Государство декларировало как окончательное доказательство их варварства.