Заводная ракета

Эта процедура была сплошным унижением, но Ялда уже приготовилась поступиться своим самолюбием. Туллия предложила ей помощь с поиском денег для оплаты штрафа; Дария, скорее всего, согласится одолжить ей пару дюжин кусов. Если она в должной мере проявит скромность и раскаяние, то, возможно, уже к ночи покинет это место. И какую бы вину за участь Антонии она ни несла, Ялда бы все равно ничего не добилась, создавая себе самой проблемы. Никто не восстанет против Совета, чтобы ниспровергнуть закон о беглянках из-за того, что какая-то соло-жирдяйка устроила с полицией спор насчет нападения, совершенно не относящегося к делу.

Когда подошла ее очередь, охранник отсоединил ее цепь от стены и препроводил ее к столу сержанта.

— Ты Ялда, дочь Вито?

— Да, сэр. — Имя отца ее больно укололо; ей совсем не хотелось представлять его свидетелем происходящего.

Сержант просмотрел лежавшую перед ним бумагу.

— Во-первых, ты обвиняешься в хранении препарата, направленного против естественного порядка вещей и общественного блага. Ты собираешься оспаривать обвинения?

— Нет, сэр. — В темноте своей камеры она репетировала речи о том, насколько бредовой была идея запретить препарата, который защищал мир от безотцовщины; она фантазировала о силе своей безупречной логики, способной склонить на ее сторону даже самую недоброжелательную аудиторию.

— В связи с этим обвинением я накладываю на тебя штраф в дюжину кусов.

— Спасибо, сэр.

Сержант бросил на нее раздраженный взгляд, как будто ее тревожный тик в действительности указывал на снисходительность наказания. — Во-вторых, ты обвиняешься в жестоком нападении на человека по имени Ачилио, сына Ачилио, четыре ночи тому назад на площади перед Варьете-Холлом. У меня есть показания шести свидетелей, по словам которых ты нанесла ему серьезные ранения, бросив заостренный камень. Ты собираешься оспаривать обвинение?

— Нет, сэр.

— Тебе есть что сказать в свое оправдание?

Ялда замялась. Не будет же честный ответ воспринят как проявление враждебности или желание оспорить обвинение, верно? Зачем спрашивать о смягчающих обстоятельствах, если не хочешь услышать правду?

— Сэр, Ачилио бросил в меня камень первым, до того, как я на него напала. Он меня только слегка задел, но именно так этот камень и попал ко мне в руки.

Сержант еще раз просмотрел лежавшую перед ним бумагу, затем отодвинул ее в сторону и холодно посмотрел на Ялду. — Ты можешь назвать имена свидетелей, которые бы подтвердили твои слова?

— Нет, сэр, — призналась Ялда. — Большая часть людей в этот момент смотрели в небо, — объяснила она, — а моя подруга была на другой стороне площади.

— В таком случае я накладываю на тебя штраф в размере двух дюжин кусов за бессмысленную и малодушную клевету, — сказал сержант, — и еще дюжину за то, что зря потратила мое время.

Кожа Ялды затрепетала, как будто ее тело считало, что сможет избавиться от этого странного насекомого, которое снова и снова впивалось в ее плоть.

— Касаемо нападения, — продолжил сержант, — потерпевший потребовал компенсацию в размере дюжины гроссов кусов, и я нахожу эту сумму вполне адекватной. Кроме того, от лица граждан Зевгмы я накладываю дополнительный штраф в размере одного гросса. Общая сумма твоего штрафа составит дюжину-и-один гросс и четыре дюжины кусов. Как ты собираешься платить?

Ялда потеряла дар речи. Даже Дария, с учетом гонораров за публичные вскрытия, не заработала бы такие деньги и за год; Лидии или Туллии такую сумму пришлось бы отрабатывать всю свою жизнь.

— Как ты собираешься платить? — нетерпеливо спросил сержант.

— Никак — ответила Ялда. — У меня нет таких денег.

Сержант устало прожужжал. — Я и не жду, что ты достанешь все эти монеты прямо из кармана, недотепа. Просто сообщи курьеру имя человека, который сможет собрать эти деньги вместо тебя.

— Такого человека нет, — настаивала Ялда. — Дюжина гроссов? Она не могла обременять Туллию такой баснословной суммой; она не могла допустить, чтобы ее подруги погрязли в долгах. — Не могли бы вы… пересмотреть размер компенсации? — взмолилась она.

— Вот что я сделаю, — сказал сержант саркастически благодушным тоном. — Я верну тебя в камеру на одну череду, чтобы ты пересмотрела ресурсы, которые имеются в твоем распоряжении. — Он подал знак охраннику.

Пока ее вели вниз по лестнице обратно в подвал, Ялда снова и снова спотыкалась о ступеньки. На этот раз охранник ждал, пока она приведет себя в порядок; возможно, один только размер ее штрафа впечатлил его до такой степени, что дальнейшее ущемление ее прав становилось просто излишним.

— Тебе стоит более осмотрительно относится к выбору соперников, — сказал он.

— Я даже не знала, кто он такой, — сказала Ялда.

— Зато теперь знаешь, — весело прожужжал охранник.

Поначалу Ялда отказывалась верить, что все обстоит именно так, как ей казалось. Дюжина гроссов кусов? Наверняка это какая-то издевка, наказание за ее «малодушную клевету». Через день-два ее снова вызовут к сержанту и уж тогда выпишут настоящий штраф.