Заводной апельсин. Вожделеющее семя

Это произошло в садовой аллее после наступления темноты, вдали от общественных жаровен для приготовления пищи, угли которых вспыхивали и шипели от капавшего на них человеческого жира. Похоже, что с электричеством, как и с другими коммунальными услугами, было плохо. Ночь стояла темная, как в джунглях, но вместо сучьев под ногами хрустело битое стекло. Теперь Тристрама удивляло то, что в тюрьме, которую он покинул, удавалось поддерживать хоть какой-то цивилизованный порядок. Интересно, как долго им удастся продержаться? Размышляя подобным образом, Тристрам заметил в конце аллеи пошатывающуюся фигуру. Человек что-то напевал в одиночестве и, по-видимому, был пьян. Тристрам поднял дубинку и…

Человек упал сразу, так послушно, словно только этого и ждал. Его одежду – клетчатый костюм, рубашку с воротником стойкой и джемпер – Тристрам снял без всяких затруднений. Быстро переодевшись, он превратился в свободного гражданского человека. Дубинку надзирателя Тристрам все-таки решил оставить. Одетый, словно на званый ужин, он отправился на поиски пищи.

Звуки джунглей, черный лес небоскребов, бездонное, усыпанное звездами небо, красные огни костров…

На Клермонт-сквер Тристрам наткнулся на группу занятых едой людей. Их было человек тридцать. Мужчины и женщины вперемешку, они сидели вокруг жаровни, которая представляла собой грубую металлическую решетку из обрезков телеграфного провода, лежавшую на кирпичах, между которыми пылали угли. Человек в белом колпаке переворачивал вилкой брызжущие жиром куски мяса.

– Мест не-ет, мест не-ет! – пропел худощавый человек, похожий на университетского преподавателя – «дона», когда Тристрам осторожно приблизился к огню. – Здесь обеденный клуб, а не общественная столовая!

– И у меня есть «клуб»,[7] – проговорил Тристрам, помахав своей дубинкой. Его жалкая угроза была встречена общим смехом.

– Я только что из тюряги, – жалобно заскулил Тристрам.

– Меня там морили голодом…

– Присоединяйтесь, – сжалился «дон». – Хотя поначалу такая еда может оказаться слишком жирной для вашего желудка. В наши дни подлинно нравственной личностью является только преступник, – афористически изрек «дон» и, наклонившись к ближайшему краю жаровни, каминными щипцами подхватил длинный раскаленный металлический прут с насаженными на него кусками мяса. – Кебаб, – объяснил он.

Щурясь от света костра, «дон» глядел на Тристрама.

– У вас же зубов нет. Надо вам где-нибудь раздобыть зубы. Подождите! Ведь у нас тут есть очень питательный бульон!

Само гостеприимство, он принялся суетливо искать миску и ложку.

– Попробуйте это, – предложил «дон», черпая бульон из металлической банки. – Рад приветствовать вас в нашем клубе!

Тристрам схватил подачку дрожащими руками и, словно дикое животное, забился в угол, подальше от всех. Спрятавшись, он с шумом втянул в себя ложку дымящегося бульона. Это была густая вкусная маслянистая жидкость, в которой плавали маленькие мягкие, как бы каучуковые кусочки. Мясо… Тристрам читал о мясе. Древняя литература полна сцен пожирания мяса: Гомер, Диккенс, Пристли, Рабле, А. Д. Кронин…

Тристрам проглотил жидкость, но его сразу же стошнило.

– Легче, легче! – сочувственно проговорил «дон», подходя к Тристраму. – Вы сейчас поймете, что это очень вкусно. Отрешитесь от реальности и вообразите, что вы вкушаете сочные плоды древа жизни. Вся жизнь едина. За что вас посадили в тюрьму?

– Я полагаю, – прохрипел Тристрам, еще испытывавший желудочные спазмы, – потому… что я был… против правительства.

– Какого правительства? В настоящее время, похоже, у нас нет никакого правительства.

– Вот как… – прошептал Тристрам. – Значит, Гусфаза еще не началась.

– Вы чем-то похожи на ученого. В тюрьме у вас было много времени для раздумий. Скажите, что вы думаете о существующем положении вещей?

– А что можно думать, не зная фактов? – Тристрам снова попробовал бульон. На этот раз дело пошло гораздо лучше.

– Так вот что такое мясо… – тихо проговорил Тристрам.

– Человек – плотоядное животное и одновременно производитель. Эти два качества, сосуществующие в нем, долго подавлялись. Позвольте им взаимодействовать, и не будет никакой разумной причины их подавлять. А что касается информации, то и у нас нет таковой, потому что нет информационных служб. Однако можно сделать вывод, что правительство Старлинга пало, а Президиум состоит из грызущихся собак. Но скоро мы опять будем иметь какое-нибудь Правительство, в этом я не сомневаюсь. А пока мы объединяемся в небольшие обеденные клубы с целью самозащиты. Позвольте мне предупредить вас… Вы только что из тюрьмы и, следовательно, новичок в этом преображенном мире – не ходите никуда в одиночку. Я могу, если хотите, принять вас в наш клуб.

– Вы очень добры, – поблагодарил Тристрам, – но я должен найти мою жену. Она сейчас в Северной провинции, неподалеку от Престона.