Завоевание Англии норманнами

Странно, но никто не был казнен. Г-н Фримен говорит об этом, давая нам ясное представление о характере Вильгельма. Следует полностью привести здесь его высказывание: "В те далекие дни в Нормандии так же, как и везде, законная казнь государственного преступника была редким событием. Человеческие жизни безрассудно терялись в бесконечных войнах тех времен, и были люди, которые не стремились избегать убийств. Но лишение жизни благородного пленника через повешение или отрубание головы (что стало обычным явлением в более поздние времена) в XI столетии было необычным зрелищем. И, как ни странно это звучит, Вильгельм Завоеватель не был кровожадным человеком. Он мог бы пожертвовать любым количеством человеческих жизней ради своих безмерных амбиций, не почувствовал бы угрызений совести, обрекая своих врагов на увечья, держал бы людей многие годы в ужасных тюрьмах просто в качестве меры безопасности, однако хладнокровное уничтожение человеческой жизни было чем-то, чего он избегал".

Во время этой своей первой великой битвы, — продолжает историк, — Вильгельм был в том возрасте, когда люди обычно предрасположены к великодушию, и худшие черты его характера еще не начали проявляться. Прослеживая его судьбу в более поздние времена, когда он нарушил святые правила, можно заметить появление предрассудков и суеверий, обнаружить закат его славы: бледная и затухающая, в дымке позора и разочарований, заходила его звезда.

Ни с кем из предателей, участвовавших в битве при Вал-и-Дюне, не поступили сурово, что было вполне в духе того времени. Бароны платили штрафы и давали закладные, и многие из них были обязаны снести свои разбойничьи замки, которые построили без разрешения герцога. Этим объясняется то, что так мало осталось в Нормандии даже развалин того времени. Хозяин Сен-Савиура был вынужден отправиться в Бретань, но, очевидно, его обширные владения не были конфискованы, поскольку уже на следующий год он вновь при дворе, пользуется расположением герцога и занимает почетный пост. После этого он прожил еще сорок четыре года, необычно долгий срок жизни для нормандского рыцаря, и последовал вслед за Завоевателем в Англию, однако землями и почестями, в отличие от многих его товарищей, награжден не был. Какое-то время Гай Бургундский жил при дворе, а затем вернулся в родную провинцию, посвятив жизнь плетению интриг против брата.

Граф Гримбальд из Плесиса разделил худшую судьбу всех заговорщиков — его доставили в Руан и, заковав в цепи, бросили в тюрьму. Он признался, что пытался убить герцога ночью в Валони, когда дворцовый шут сделал предупреждение, и сказал, что рыцарь по имени Сале был его сообщником. Сале категорически отверг обвинение и вызвал Гримбальда на честный поединок. Однако когда подошел назначенный день, несчастный саксонский барон был найден мертвым в своей темнице. Оковы впились в его тело до самых костей, и он был похоронен в цепях в знак предостережения. Его владения были конфискованы, и часть из них была отдана церкви в Байе.

Теперь наконец нормандские священники и рыцари знали, что у них есть хозяин. Некоторое время в Нормандии было удивительно спокойно, страна переживала период расцвета. Великое герцогство занимало более высокую позицию в иерархии по сравнению с соседними королевствами, и, хотя произошли еще один мятеж и серьезные нападения со стороны завистливых соседей, все же саксонцы из Бессина и датчане из Котантена были разгромлены, и Нормандия стала более сплоченной, норманно-французской, чем прежде. Период длительной борьбы, который продолжался со времен детства Ричарда Бесстрашного, в конце концов закончился. Даже сейчас существует разница между двумя частями Нормандии, хотя прошли века. Но тогда, после знаменитой битвы, уже недалек был день, когда герцог, собрав огромную армию, пересечет Ла-Манш и ступит на землю Англии. "Граф Руана, — пишет г-н Фримен, — победил саксов и датчан в пределах собственных владений и намеревался сплотить их в более надежную армию, с помощью которой можно было бы разгромить саксов и датчан по другую сторону моря".

Возможно, ничто не демонстрирует варварскую жестокость тех времен и жестокий характер Вильгельма лучше, чем история города Алансона. Вильгельм Талвас, давний враг молодого герцога, образовав мятежный союз с графом Анжуйским Жоффре, решил выступить против норманнов. Когда Вильгельм подошел к городу, он обнаружил, что у его жителей хватает наглости насмехаться над ним и оскорблять его. Они развесили сырые шкуры животных на городских, стенах и яростно лупили по ним, крича, что в городе есть работа для кожевника, и бросая еще более прозрачные намеки в адрес предков его матери.

Разумеется, Вильгельм, охваченный яростью, осадил со своей армией город, стены которого считались неприступными. Он поклялся именем Господа, что будет обращаться с жителями так, как дровосек с деревьями. И действительно, когда Алапсон пал и был отдан на милость Завоевателя, тот потребовал выдачи тридцати двух пленников. Их носы, руки и ноги были отрублены и тут же переброшены назад, за стены города.