Завоевание Англии

— Милостивый государь, — сказал де Гравиль, смягчая свой обычный ироничный тон, наследованный им, может быть, от своих предков по матери, франков. — Любезный миротворец, скажи мне откровенно: не требует ли Годвин, в числе других весьма благоразумных условий, головы твоего покорного слуги… не называя конечно, его имени, потому что оно не дошло до него, но в качестве лица, принадлежащего к несчастному племени, называемому норманнами.

— Если б граф Годвин, — ответил Вебба, — ставил месть условием к заключению мира, он бы выбрал для этого не меня, а другого. Граф требует единственно своей законной собственности, твоя же голова не входит, вероятно, в состав его недвижимого и движимого имущества!

— Твой ответ утешителен, — сказал Малье. — Благодарю тебя, почтенный сакс!.. Ты говорил как отважный и честный воин; если нам придется умереть под мечами, как надобно предвидеть, я сочту большим счастьем пасть от твоей руки. Я способен любить после верного друга исключительно только отважного врага.

Вебба невольно улыбнулся; нрав молодого рыцаря, его беззаботная речь и наружность пришлись ему по вкусу, несмотря на его предубеждение против норманнов.

Малье, ободренный этой улыбкой, сел к длинному столу и приветливо пригласил Веббу последовать его примеру.

— Ты так откровенен и приветлив, — обратился он к нему, — что я хотел бы побеспокоить тебя еще двумя вопросами.

— Говори, я их выслушаю!

— Скажи мне откровенно, за что вы, англичане, любите графа Годвина и хотите внушить королю Эдуарду ту же приязнь к нему? Я не раз уже задавал этот вопрос, но в здешних палатах едва ли дождусь ответа на него. Годвин несколько раз внезапно переходил от одной партии к другой; он был против саксов, потом против Канута, Канут умер — и Годвин уже снова поднимает оружие на саксов; уступает решению Витана и принимает сторону Гардиканута и Гарольда, датчан. В то же время юные саксонские принцы Эдуард и Альфред получают подложное письмо как бы от своей матери, в котором их настоятельно зовут в Англию, обещая им там полнейшее содействие. Эдуард, повинуясь безотчетному чувству, остается в Нормандии, но Альфред едет в Англию… Годвин встречает его в качестве короля… Постой, выслушай далее! Потом этот Годвин, которого вы любите, перевозит Альфреда в Гильфордскую усадьбу — будь она проклята! В одну глухую ночь клевреты короля Гарольда хватают внезапно принца и его свиту, всего шестьсот человек, а на другой же день их всех, кроме шестидесяти, не говоря о принце, пытают и казнят. Альфреда везут в Лондон, лишают его зрения — и он умирает с горя!.. Если вы, несмотря на такие поступки, сочувствуете Годвину, то, как это ни странно, но все же возможно… Но возможно ли, любезный посол, королю любить человека, который погубил его родного брата?

— Все это норманнские сказки! — проговорил тан с некоторым смущением. — Годвин уже очистился от подозрения в этом гнусном убийстве.

— Я слышал, что очищение это подкреплено подарком Гардиканута, который, по смерти Гарольда, думал было отомстить за это убийство; подарок будто бы состоял из высеребренного корабля с восьмьюдесятью ратниками, с мечами о золотых рукоятках и в вызолоченных шлемах… Но оставим все это.

— И подлинно, оставим, — проговорил, вздохнув, посланник. — Страшные то были времена, и мрачны их тайны!

— Но все-таки ответь мне; за что вы любите Годвина? Сколько раз он переходил от партии к партии и при каждом переходе выгадывал новые почести и поместья. Он человек честолюбивый и жадный, в этом вы сами должны сознаться; в песнях, которые поются у вас на улицах, его уподобляют терновнику и репейнику, на которых овца оставляет шерсть; кроме того, он горд и высокомерен. Скажи же мне, мой откровенный сакс, за что вы любите Годвина? Я желал бы это знать, потому что, видишь ли, я предполагаю жить и умереть в вашей веселой Англии, если на то будет ваше и вашего графа согласие; так не мешало бы мне знать, что делать для того, чтобы быть похожим на Годвина и, подобно ему, завоевать любовь англичан?

Простодушный тан казался в полном недоумении; погладив задумчиво бороду, он проговорил:

— Хотя я и из Кента, следовательно из графства Годвина, я вовсе не принадлежу к числу самых упорных его приверженцев; поэтому-то, собственно, он и выбрал меня в переговорщики. Те, кто находится при нем, любят его, вероятно, за щедрость в наградах и покровительство. К старости великого вождя благодарность льнет, как мох к дубу. Но что касается меня и моей братии, мирно живущей в своих селах, избегающей двора и не вмешивающейся в распри, то мы дорожим Годвином только как вещью, а не как человеком.

— Как я ни стараюсь понять тебя, — сказал молодой норманн, — но ты употребляешь выражения, над которыми задумался бы мудрый царь Соломон. Что разумеешь ты под Годвином как вещью?