Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860

Красовский остановился в Эчмиадзине. Однако, запасаясь продовольствием и оставив в монастыре пушки, он отошел 30 июня еще дальше, оставив в гарнизоне всего лишь батальон пехоты и небольшой отряд армянской добровольческой кавалерии. Этого было слишком мало в данных обстоятельствах, и результат оказался ужасным. Хан Эривани, воодушевленный снятием осады, на что он и не надеялся, 4 июля атаковал монастырь. Однако Красовский был неподалеку, и атака была отбита. Совсем по-другому сложились обстоятельства, когда месяцем позже персидская армия под предводительством самого Аббас-Мирзы внезапно появилась перед Эчмиадзином. Аббас-Мирза хотел воспользоваться бездействием Паскевича, взять монастырь и двинуться через Гюмри на Тифлис, разрушить эту столицу и вернуться через Карабах. Красовский позднее писал, что этот смелый план был вполне реален, но не был воплощен исключительно благодаря его собственным действиям. Однако, говоря это, он отвечал на язвительные упреки своего главнокомандующего, и, хотя его мнение может быть и верно, сейчас очень трудно сказать, следует ли винить во всем его или Паскевича. Возможно, виной всему было лишь стечение обстоятельств. В любом случае Эчмиадзин с его бесценными реликвиями, горсткой монахов во главе с католиком Нарсесом V и малочисленным русским гарнизоном оказался в опасности. Монастырь был просто не способен долго сопротивляться; к Красовскому незамедлительно обратились о скорейшей помощи. И вот этот генерал, в чьей храбрости никто и никогда не сомневался, собрал 1800 пехотинцев, 500 кавалеристов и 12 пушек и вышел из Дженгули 16 августа. Пути до Эчмиадзина было 35 верст, но дорога проходила по обрывистым горам и глубоким ущельям. Стояла невыносимая жара, а 30 000 персов преградили дорогу русской армии. История сражения, известного как битва при Аштараке, – одна из самых волнующих в анналах Кавказской войны. Офицеры и солдаты сражались с невиданной храбростью и упорством. Бок о бок с ними сражался и Красовский: он всегда оказывался там, где было опаснее всего, там, где враг прорывал оборону русского войска. Он был ранен в руку; под ним были убиты две лошади; уничтожение его войска казалось неизбежным. Затем должен был пасть и Эчмиадзин, и тогда Грузия не смогла бы избежать по крайней мере катастрофических разрушений. Однако, воодушевленные героизмом своего командира, русские продолжали сражаться и наконец 17 августа сумели прорваться сквозь заградительные кордоны врага – «те, которые еще остались». В последний момент возникла паника, и к спасительным стенам монастыря хлынула беспорядочная толпа. В монастыре престарелый патриарх в течение всего сражения держал в руке римское копье, запятнанное кровью Христа, молясь за победу русских войск. И вот, когда гарнизон сделал вылазку за пределы монастыря, персы, потеряв самообладание, отступили к Азербайджану и Эчмиадзин был спасен, хотя и очень дорогой ценой. Из небольшой армии численностью в 2300 человек, которая выступила из Дженгули накануне, осталось в живых менее половины. Были убиты 24 офицера и 1130 рядовых; героическими усилиями солдат все пушки были спасены; однако провиант и амуниция погибли. Потери же персов составили всего 400 человек.

В то время очень много спорили о том, была ли битва при Аштараке победой русского войска или поражением. Однако Красовский добился поставленной цели, и даже те, кто осуждал его действия как генерала, не могли не восхищаться его мужеством и героизмом. Сам он считал, что спас Грузию. Однако в этом с ним трудно согласиться, если мы предположим, что, если бы обитатели Эчмиадзина были эвакуированы после отступления из Эривани, он бы столкнулся с силами Аббас-Мирзы там, где ему самому было бы более удобно, не ослабленный наличием гарнизона в монастыре и усиленный Карабахским полком, который находился всего в 4 днях марша от него. По мнению Паскевича, войска были настолько деморализованы, что две роты, занятые заготовкой фуража, бежали при виде десятка мирных татар, бросив оружие. К чести Николая I надо сказать, что, при всем своем расположении к Паскевичу, он в этот раз и в других случаях предпочитал хвалить своих подчиненных за успехи, а не порицать их за ошибки.