Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860

На следующий день, 18 июня, Паскевич продолжил марш на Эрзерум. Последние три дня он по утрам поднимался на высоты, смотрящие на лагерь Хагхи. Чтобы скрыть свое круговое движение, он повторял один и тот же маневр: в нем было задействовано 6 батальонов пехоты, казачья бригада и 20 пушек под командованием генерала Панкратьева. В то же время меньший по размерам отряд был выслан вперед, чтобы замаскировать фронт приближающейся армии. Когда, ближе к полудню, армия наконец пришла в движение, Паскевич, повернувшись к своей свите, воскликнул: «Теперь моя армия подобна маленькому кораблю: я обрубил канат и двигаюсь в открытое море, не оставляя себе шанса на возвращение». Из-за узости и опасности дороги в тот день было пройдено лишь 10 верст, и ближе к ночи Панкратьев, выполнив свою задачу, присоединился к основной армии в качестве арьергарда, а отряд Муравьева стал авангардом. Когда русская армия двинулась по Ханской долине, утром 19 июня она столкнулась с вражескими пикетами, и стало ясно, что битвы избежать не удастся. Нужна была информация о составе и количестве неприятельского войска, которое даже теперь Паскевич считал частью армии Хагхи. Кстати, прямо напротив него стоял сам сераскир с 12-тысячным войском, и не успела колонна Муравьева спуститься в долину и образовать фронт, как турецкая кавалерия бросилась в атаку. Действия русской пехоты и артиллерии охладили пыл нападавших, бой превратился в дуэль артиллерийских расчетов. Однако на левом фланге Бурцев, располагавший только Херсонским полком и 12 пушками, не имевший подкрепления и резервов, был вынужден отражать натиск превосходящего численностью врага – от 5000 до 6000 кавалерии – из лагеря в Милли-Диузе при поддержке такого же количества из основной турецкой армии. На какой-то момент Паскевич и его свита буквально затаили дыхание. Казалось невозможным, что русские смогут выжить под таким натиском, однако, когда дым пушек рассеялся, все увидели, что маленький отряд Бурцева жив и невредим, а турецкая кавалерия – далеко. Паскевич воспользовался моментом, чтобы начать решающую атаку на центр вражеского войска, расположенного напротив левого фланга русских за рекой Загхин-Кала-Су. Маневр был успешным; турецкий центр был сломлен, левый фланг отрезан от центра и отброшен к горам. Турки в беспорядке бежали к деревне Каинли под прикрытием собственных резервных отрядов. Тем временем правое крыло вместе с кавалерией Хагхи совершили еще одну отчаянную попытку опрокинуть Бурцева. И опять русское каре держалось стойко, но туркам удалось зайти русским в тыл. Они как раз разгромили обоз с продовольствием и амуницией, когда на помощь русским пришла подмога в виде двух казачьих полков, посланных Панкратьевым. Почти одновременно подошло и подкрепление под командованием барона Остен-Сакена, и враг, которому теперь угрожали с двух сторон, бежал.

Казалось, битва подошла к концу. Поскольку было уже 5 часов, отдали приказ разбить лагерь на берегах Каинли-Чая, однако пришедшие новости сразу же изменили положение вещей. Стало известно, что турецкий главнокомандующий вовсе не имел намерения давать сражение в тот день. Информированный не лучше своего противника, он понятия не имел, что русское войско, вклинившееся между ним и Хагхи-пашой, и была вся армия Паскевича. От Милли-Диуза он отозвал только кавалерию, а основная часть его войска – 18 000 человек – только приближалась к Зевину. Он окапывался на покрытых лесом горах, чтобы дождаться подхода остальной армии, и намеревался дать решающее сражение на следующий день. Именно этого и хотел избежать Паскевич; объединенное турецкое войско численно превосходило его собственное в три раза. В таких условиях даже победа могла обойтись столь дорого, что это поставило бы под угрозу (если вообще не сорвало бы) его поход на Эрзерум и дальше. Момент был критический: время терять было нельзя. Было решено предпринять ночную атаку на турецкий лагерь. К 7 часам вечера диспозиция была готова; враг, не ожидавший ничего подобного и атакованный с центра и с флангов, не оказал сопротивления и в панике бежал, преследуемый русской кавалерией. Возле Зевина было сконцентрировано войско в 2000 человек, которое не принимало участия в сражении, однако появление разбитых отрядов и рассказы о численности и мощи русских посеяли среди воинов панику, и они тоже поспешно стали отступать. Так, совершенно неожиданно, 19 июня турецкая армия была разбита наголову; теперь ключи от Милли-Диуза находились в руках русских, а Хагхи и его армия были обречены.

После столь тяжелого дня можно было ожидать, что Паскевич даст небольшой отдых своему войску и самому себе. Однако сам он не планировал этого. Ни один командир еще не был так полон решимости ковать железо, пока горячо. Еле живой от усталости, он тем не менее первую половину ночи посвятил приготовлению к утренней атаке на Милли-Диуз. Никто в его войске не подвергал сомнению правильность этого решения, и никто не жаловался на усталость и трудности.