Завоевание счастья

Сказанное предполагает, что противоборство – единственно возможная форма взаимодействия с миром как таковым. Почему? Потому что, ответил бы Браунинг, мир жесток. Потому что он не приемлет вашу собственную оценку – так, думаю, будет сказать точнее. Супружеская пара в состоянии создать, как чета Браунинг[24], общество взаимного восхищения. Очень приятно иметь рядом кого-то, кто будет восхвалять твои труды, не важно, заслуживают они того или нет. Сам Браунинг наверняка ощущал себя правильным и порядочным человеком, когда сурово, не стесняясь в выражениях, осуждал Фицджеральда, посмевшего не восхититься «Авророй Ли»[25]. Лично мне полное исчезновение способности к критическому суждению с обеих сторон не кажется достойным восхищения. Оно диктуется страхом и желанием отыскать убежище от ледяных игл равнодушной объективной критики. Многие старые холостяки учатся получать такое же удовлетворение от сидения перед собственным камином. Я сам слишком долго жил в Викторианскую эпоху, чтобы считаться современным – по меркам мистера Кратча. Я ни в коем случае не утратил веру в любовь, но та любовь, в которую я верю, принципиально отличается от той, что вызывала восхищение викторианцев; моя любовь авантюрна и не заставляет жмуриться, она позволяет осознать благо, однако не подразумевает забвения зла и не притязает на то, чтобы считаться священной или святой. Приписывание любви этих качеств чревато возникновением всевозможных сексуальных табу. Викторианцы были безоговорочно уверены в том, что секс в большинстве своих проявлений порочен, зато превозносили те немногие «хорошие» его стороны, которые они одобряли. В ту пору жажда секса была сильнее, чем сейчас, и это, вне сомнения, побуждало людей преувеличивать значимость секса, как всегда поступали те же аскеты. В наши дни мы приноравливаемся к довольно смутному времени, когда немалое число людей отринуло прежние нормы, но не усвоило новых. Это, разумеется, ведет ко множеству проблем, а поскольку подсознание обыкновенно продолжает цепляться за старые нормы, эти проблемы, когда они возникают, порождают отчаяние, сожаления и цинизм. Не думаю, что людей, с которыми такое случается, действительно много, но они принадлежат к числу наиболее заметных представителей нашего века. На мой взгляд, если сравнить усредненный образ обеспеченного молодого человека наших дней и Викторианской эпохи, мы обнаружим, что ныне в любви гораздо больше счастья и гораздо больше искренней веры в ценность любви, чем шестьдесят лет назад. Причины, превращающие человека в циника, коренятся в отсутствии рациональной этики, которой он мог бы руководствоваться в своем поведении, и в господстве старых идеалов, прочно закрепившихся в его подсознании. Сетовать и предаваться ностальгии по прошлому бесполезно, нужно смело принимать современное мировоззрение и твердо искоренять номинально отвергнутые предрассудки, извлекая оные из всевозможных тайников души.

Коротко объяснить, чем ценна любовь, непросто; тем не менее я предприму такую попытку. Любовь следует ценить в первую очередь за то – и это крайне важно для всего остального, хотя перед нами отнюдь не главная ценность, – что она дарует восторг.

О, как же ошибаются все те,
Кто называет тебя горькой, моя сладость,
Нет слаще твоего, любовь, плода,
Нет ничего приятней, моя радость[26]

.