Читаем Завоевание Туркестана. Рассказы военной истории, очерки природы, быта и нравов туземцев в общедоступном изложении полностью

Второй день осады был не легче первого. С раннего утра бухарцы, скопившись в ближайших улицах, бросились с мешками пороха и горящими головешками к Самаркандским воротам, которые вскоре запылали. Здесь также их заложили мешками с землей, а в отверстие поставили орудие. В 10 часов утра неприятель ворвался с двух противоположных сторон – от садов и вблизи Самаркандских ворот. Туда повезли одно орудие, побежали артиллеристы с ручными гранатами, взвод солдат под командой поручика Хрущова и общими силами, вместе с нестроевой командой, отстояли стену. Ворвавшихся же у Самаркандских ворот встретил храбрый Шеметилло. Искусно укрыв свою роту, он зорко наблюдал за проломом.

Вот появились узбеки, сначала в одиночку, потом показались десятками, уже наши стрелки сбиты с пролома, вот-вот нахлынут толпой. Солдаты рвутся на выручку. «Стой, ни с места, пусть войдут», – говорит Шеметилло и, выждав еще немного, вдруг прыгнул как тигр с криком: «Прочь отсюда Азия!» – и солдаты его роты в один миг смели в ров всех до единого. Через час послышалась жестокая перестрелка у Бухарских ворот: это шахрисябзцы появились на стенах, лезли в ворота. Прошло четверть часа в глухой свалке, обе стороны, напрягая все силы, боролись на смерть у завала. Храбрый Служенко сам наводил пушку и, пораженный тремя пулями, пал на своей же орудие. «Ура, братцы!» – кричал он, умирая. Шахрисябзцы уже держали пушку за колеса, часть мешков была разбросана. «Орудие берут!» – закричали солдаты, и этот отчаянный крик произвел потрясающее впечатление. Выскочил художник Верещагин, бледный как смерть, глаза горят. «Кто со мной ребята?» – кричал он. «Сюда!» «Вперед, молодцы! Ура! Ура», – прогремел голос Назарова. На босу ногу, в шелковой рубахе, с шашкой через плечо, бросается он вперед и очищает путь к орудию. Не выдержали шахрисябзцы: подобрав халаты, они бежали, толкая и опрокидываясь друг на друга. Большинство их было с батиками, те же, которые имели ружья, еще несколько раз останавливались и отстреливались, другие скрывались в сады в сакли. Барабанный бой, ружейная и пушечная пальба, призыв сигнальных труб и крики не прерывались ни на минуту. Солдаты выбились из сил, офицеры потеряли голос. В эти тяжкие минуты упадка сил и энергии являлись на помощь наши купцы, высылая на позиции чай, водку, вино, сигары. Солдаты, подкрепившись, становились бодрее, готовясь к новым подвигам.


Пролом в цитадели Самарканд


После полудня Джура-бий получил известие, что бухарцы приняли бой и потерпели поражение на Зерабу-лакских высотах. Это обстоятельство изменяло все расчеты наших врагов, освобождение долины Зарявшана уже представляло маловероятным. Шахрисябзцы тотчас отошли по дороге к Ургуту, кочевники также скрылись. Защитники было обрадовались думали, что на этом все кончится, многие выходили на улицы, заглядывали по дворам, даже заходили в сакли – везде гробовая тишина, людей ни души. Этим коротким отдыхом воспользовались, что раздать горячую пищу и водку, купцы поспешили с вином, с сигарами.

Не успели, однако, наши придти в себя, порядком отдохнуть, как появились густые толпы врагов и вновь пришлось отбивать их яростное нападение…

Уже несколько гонцов было отправлено к командующему войсками с подробным донесением о положении дела. Комендант писал, что приступы не прекращаются, что у нас много раненных, убитых. Что недостает мяса, соли, фуража; вода стала портиться. Ответа не было. Никакие обещания и награды не помогли, гонцы или попадали в руки неприятеля, или сами добровольно передавали врагу. На второй день осады происходило у коменданта совещание, порешили, если не явится помощь, собраться в ограде дворца и оборонять его до истощения сил, а когда неприятель и туда прорвется, взорвать на воздух весь запас пороха и снарядов. Сейчас же приступили к необходимым приспособлениям для обороны: перетаскали туда порох, снаряды, начали пробивать в стенах бойницы, делать присыпки для орудий – работали всю ночь, работали и после того, хотя неприятель, заметив скопление людей, открыл по ним пальбу.

Наступил третий день осады. За два дня у нас выбыло 150 человек, – потеря огромная для такого гарнизона! Оставшиеся в живых истомились до крайности, к счастью, бухарцы, хотя и пытались прорваться в разных местах, но уже действовали не одновременно всеми силами и не так запальчиво, как в первые два дня. Однако усиленная перестрелка продолжалась до вечера. Осажденные изнемогали от усталости: оберегая стены, по ночам не спали, днем сражались, а между тем питались впроголодь, потому что говядина вышла, вода в прудах застоялась, помутнела. В лазарете больные оставались без всякой помощи, некому их кормить, ни подать лекарства или перевязать рану. Зачастую голодные больные, пробираясь на ротные кухни, чтобы там чем-нибудь поживиться, падали на улицах от потери сил.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Иван Грозный
Иван Грозный

В знаменитой исторической трилогии известного русского писателя Валентина Ивановича Костылева (1884–1950) изображается государственная деятельность Грозного царя, освещенная идеей борьбы за единую Русь, за централизованное государство, за укрепление международного положения России.В нелегкое время выпало царствовать царю Ивану Васильевичу. В нелегкое время расцвела любовь пушкаря Андрея Чохова и красавицы Ольги. В нелегкое время жил весь русский народ, терзаемый внутренними смутами и войнами то на восточных, то на западных рубежах.Люто искоренял царь крамолу, карая виноватых, а порой задевая невиновных. С боями завоевывала себе Русь место среди других племен и народов. Грозными твердынями встали на берегах Балтики русские крепости, пали Казанское и Астраханское ханства, потеснились немецкие рыцари, и прислушались к голосу русского царя страны Европы и Азии.Содержание:Москва в походеМореНевская твердыня

Валентин Иванович Костылев

Историческая проза
Александр Македонский, или Роман о боге
Александр Македонский, или Роман о боге

Мориса Дрюона читающая публика знает прежде всего по саге «Проклятые короли», открывшей мрачные тайны Средневековья, и трилогии «Конец людей», рассказывающей о закулисье европейского общества первых десятилетий XX века, о закате династии финансистов и промышленников.Александр Великий, проживший тридцать три года, некоторыми священниками по обе стороны Средиземного моря считался сыном Зевса-Амона. Египтяне увенчали его короной фараона, а вавилоняне – царской тиарой. Евреи видели в нем одного из владык мира, предвестника мессии. Некоторые народы Индии воплотили его черты в образе Будды. Древние христиане причислили Александра к сонму святых. Ислам отвел ему место в пантеоне своих героев под именем Искандер. Современники Александра постоянно задавались вопросом: «Человек он или бог?» Морис Дрюон в своем романе попытался воссоздать образ ближайшего советника завоевателя, восстановить ход мыслей фаворита и написал мемуары, которые могли бы принадлежать перу великого правителя.

А. Коротеев , Морис Дрюон

Историческая проза / Классическая проза ХX века