Завоевание Туркестана. Рассказы военной истории, очерки природы, быта и нравов туземцев в общедоступном изложении

На 5-й день осады к западной стене подошли скрытно два сарта и подали знак, что имеют нечто сказать. Их провели к коменданту. Оказалось, что они присланы от одного преданного нам аксакала с предложением доставить в цитадель провизию – баранов, молока, хлеба. Одного из них задержали, а другого послали за аксакалом. Действительно, старик явился и, кроме провизии, обещал доставить командующему войсками записку.

На другой день рано утром въехал в ворота молодой джигит, с важной осанкой и торжествующим выражением лица: у него в сокровенном месте хранился клочок бумажки, возвещавший радостную весть. Джигит привез от Кауфмана записку на немецком языке, следующего содержания: «Держитесь, завтра я буду у вас!». Майор Шеметилло обошел с этой запиской кругом все стены, читал ее на каждом посту по несколько раз и благодарил защитников в самых теплых выражениях. Трудно передать, что за тем последовало: истощенные борьбой и голодом страдальцы воспрянули духом, солдаты целовались, как в праздник Христов, многие только крестились или шепотом читали молитвы…

Наступила ночь. В цитадели никто не спал, тревожно прислушивались к каждому шороху. Вдруг среди ночной тишины на темно-синем небе взвилась ракета, вестница освобождения. На этот раз она как-то особенно медленно поднялась, так что все могли ее заметить, взвилась, лопнула и рассыпалась множеством искр. Ее появление не вызывало шумных восторгов, солдаты лишь перекрестились да сотворили про себя молитву.

Как раньше сказано, войска генерала Кауфмана уже в Каты-Кургане получили тревожное известие о Самарканде. На ночлеге в Карасу явился к генералу бек соседнего городка и сообщил ужасные подробности осады. За 18 верст до Самарканда наши уже различали канонаду, и тут только впервые было получено донесение майора Штемпеля, седьмое по счету из посланных им. Вечером 7-го июня войска генерала Кауфмана стали лагерем у городских садов, толпы вооруженных еще бродили вокруг города. Тремя колоннами отряд вступил на другой день в Самарканд с разных сторон, защитники цитадели сделали в это время вылазку. Пальба не прекращалась, пока отдельные отряды не выжгли половины города и обошли его кругом по главным улицам. К 12-ти часам для все было кончено: пальба утихла, над грудами развалин дымились густые черные облака, это горел базар. Въехав в городские ворота, генерал должен был остановится, пока саперы разбирали грозный завал, сложенный из мешков. Через амбразуру зловеще выглядывала пушка, между зубцами на башнях стояли стрелки с заряженными ружьями. Такова была первая встреча защитников с генералом. Впереди ворот стояли разрушенные сакли, валялись обгорелые трупы, окруженные голодными собаками. Тяжелый смрад от трупов, едкий запах гари – все вместе напоминало о тяжелых пережитых днях. Лошади фыркали, становились на дабы. Наконец угол завала был очищен, генерал подъехал к саперам и слабосильным 9-го батальона, тут же стояли Назаров, Шеметилло. Генерал долго с ним говорил, но тихая их беседа не слышна была: здесь, впереди и сзади, гремело восторженное «ура!», как оставшихся в живых, измученных и голодных защитников, так и тех, которые явились избавителями, то было братское задушевное свидание сроднившихся в боях и походах туркестанцев…

Вся долина Зарявшана с трепетом ждала наступления грозы.

Шахрисябзцы сидели в своем гнезде смирно, самаркандцы явились с повинной, эмир, по слухам, скрылся в пески Кызыл-Кума. Через неделю привезли от него письмо, которое оканчивалось такими словами: «Теперь мне остается только одно, собрать все войско и пушки, отдать все это Белому Царю и просить, чтобы он позволил мне отправиться в Мекку на поклонение. Я чувствую, что смерть моя близка». Так как Белый Царь не желал новых завоеваний, то мир был скоро заключен. Самарканд и Каты-Курган остались за нами, эмир обязался заплатить все военные издержки, что составляло полмиллиона рублей, освободить всех невольников, дозволить русским подданным у себя торговать, заводить конторы, держать приказчиков и строить караван-сараи.

Заключенный с бухарцами мир поддерживается до сих пор.