Завоевание Туркестана. Рассказы военной истории, очерки природы, быта и нравов туземцев в общедоступном изложении

Наступила ночь. Пламя бушевало вовсю, сопровождаемое треском и грохотом, точно пушечная пальба не умолкала ни на минуту. Абдурахман с трудом собрал своих сподвижников на маслахат (совещание). Тут были Фулат-бек, Батырь-тюря, Исфандир, Халикул-перваначи и несколько других вождей мятежа, их окружали джигиты, толпа андижанцев. Призывая шепотом имя Аллаха, каждый из присутствующих ожидал, что скажут муллы. Вдруг на высоте нескольких сажень лопнула русская граната, то был зоревой выстрел, на этот раз боевой. Разлетевшимися осколками ранило многих, около 15 человек убило. Пораженные ужасом мятежники разбежались, покинув даже оружие. Об этом событии сообщили в лагерь перебежчики евреи. Они рассказывали, что в Андижане собрались кочевники и жители всех соседних городов, не исключая Кокана, что они дали клятву отстоять город во чтобы то ни стало, аксакалы же, частью по охоте, частью под угрозой смерти, работали на завалах, затем будто сам Абдурахман, заслышав русское «ура», до того оторопел, что скрылся в толпу и больше его никто не видел.

Как тогда, так и в наше время, на андижанцев действует одуряюще призыв к оружию во имя веры, а следовательно, борьбы с христианами. Можно сказать, на наших глазах (18 мая 1898 г.) в андижанском лагере среди спящих солдат появился с толпой пеших и конных, вооруженных шашками, пиками, батиками – вообще холодным оружием – Дукчи-Ишан, он же Мадали, объявивший хазават. На передней линейке нашего лагеря остановился старый мулла с книгой и развернутым знаменем зеленого цвета, обрызганным русской кровью. Ишан обещал мятежникам, что на врагов подует «ветер разрушения», и они будут побиты дреколием. Стрелки отбили нападение, виновники восстания были разысканы и наказаны, а кишлак Мин-тюбе, где вербовалась мятежная шайка, срыт до основания. Несмотря на продолжительное господство русской власти в этом крае, на водворение в нем правды и закона, кипчаки все еще надеются вернуть прежние времена, когда они распоряжались судьбами страны. Муллам это на руку: при всяком удобном случае они разжигают ненависть к русским, пророчат в борьбе с ними верный успех. То же самое происходило в Андижане и 26 лет тому назад.

Погром 1 октября не образумил андижанцев. Русским войскам пришлось еще раз в нем побывать, зимой как раз на рождественские праздники, но на этот раз защитники разбежались, не дождавшись штурма. Войсками командовал их любимец, молодой генерал Скобелев, недавно произведенный в этот чин за отличие в предыдущих делах. Во дворце хана было отслужено благодарственное молебствие. Едва замолкли звуки «Тебя, Бога, хвалим!», сопровождаемые пушечной пальбой, как были получены новые тревожные вести. Скобелев выделил часть из своего отряда и в середине января двинулся по дороге в город Асаке. Пройдя мимо этого городка, русские открыли на соседних высотах значительные силы пеших и конных коканцев, приблизительно до 15 тысяч. Это была последняя попытка Абдурахмана изведать счастье в открытом бою. Обстреляв предварительно высоты, наши сбили неприятеля с гребня, после чего коканцы атаковали нас во фланг со свойственной им запальчивостью и криками «Ур! Ур!». Их отбросили залпами, картечью и сейчас же конные стрелки с казаками ринулись в погоню. Они гнали мятежников более 10 верст, изрубили почти всю пехоту, а конницу разметали так, что та не могла уже более собраться. Это победа в конец убедила Абдурахмана, что ему не под силу бороться с русскими и через неделю он с главарями восстания, в числе 26 человек, в 8 верстах от Андижана, в Гинду-кишлак, принес повинную, отдавая себя милосердию Государя Императора. Не явился лишь Фулат-бек, именем которого вершились дела в столице. Признанный нами хан Наср-Эдин уже был в ту пору изгнанником; в поспешном бегстве к Махраму, под охрану русских, он сам едва уцелел. Оставалось покончить с Фулат-беком. Перерезав из мести братьев Абдурахмана он бежал на Алай, намереваясь скрыться в далеких горах. Для его преследования выступили из Андижана 6½ сотен казаков и эскадрон конных стрелков, при 4 орудиях и 6 ракетных станках под начальством ротмистра Меллера-Закомельского. Отряд передвигался, но скрытно, давая ложные сведения о своем направлении. По пути было получено известие, что Фулат-бек, покинув Маргелан, с 5 тысячами конницы, 5 пушками и со всем своим имуществом направился к Алайским горам и что на 28 января он будет ночевать в кишлаке Уч-Курган, за 30 верст от Маргелана. Несмотря на то, что войска сделали уже 40 верст, они двинулись дальше попеременно то шагом, то рысью. Дорога шла между грядами каменистых гор, по сторонам попадались курганчи (глиняные крепости); пользуясь темнотой ночи, их обходили потихоньку.