Завоевание Туркестана

Неприятель не замедлил явиться: густая толпа конницы помчалась с места в карьер и по мере приближения к отряду вытягивалась в ленту. Вот впереди на своих лихих аргамаках несутся туркмены, в руках у них сверкают острые как бритва дамаские сабли; за ними — хивинцы в высоких бараньих шапках прилаживают на всем скаку стрелы; там — неуклюжие киргизы и каракалпаки, выдвинув свои длинные-предлинные пики, с широкими ножами с боку… Густые облака пыли скрыли на время эту дикую атаку: раздался дружный залп из ружей, и орда рассыпалась. В азиатских войнах первый удар решает дело; стойкость всегда берет верх над пылкостью всадников. Еще несколько атак — и хивинцы отошли версты за две, охватив русский отряд полумесяцем. Положение последнего становилось опасным: припертый к реке, за 1400 верст от границы, без надежды на помощь — было о чем задуматься! В одну ночь русские насыпали валы, втащили 6 пушек и стали за ними, готовые умереть. С раннего утра нападения возобновились. Лихие туркмены всегда неслись впереди, прикрывая толпы пеших, которые рассчитывали вскочить на вал. Выпустив тучу стрел, туркмены очищали фронт, но тут раздавался залп картечью[1], за которым слышались стоны, проклятия — и поле очищалось. У хана было войска до 20-ти тысяч. Он высылал новые толпы… Неустанный бой продолжался до вечера. Кучка бойцов, запертых в окопах, изнемогала от усталости, от жажды; некогда было воды напиться; солнце жгло немилосердно, ветер поднимал облака язвительной пыли и мелкого песку; ружья до того накаливались, что их нельзя было держать в руках.

Еще прошла тревожная ночь, никто не уснул ни минуты; каждый задавал себе мучительный вопрос: «Что же будет завтра?» А завтра было то же, что и сегодня. Хивинцы никогда еще не встречали такого сопротивления. Они никак не могли поверить, чтобы эта горсть «урусов» могла устоять против всей их рати! Однако это было так, и на 4-й день в лагерь явился хивинец Ходжа Ишим, который объявил, что хан желает мириться, что нападение на русских сделано без его ханского ведома. Пока шли переговоры, Ширгазы собрал в своей ставке знатнейших сановников, и тут-то его казначей подал коварный совет заключить с русскими мир, а потом их истребить. Сейчас же были отправлены к Бековичу два знатных хивинца, Ходжа Назар и Кулумбей, для подписания мирного договора. Они целовали Коран, Бекович присягнул на кресте. На другой день князь Черкасский, окруженный дворянами и сильным конвоем, выехал к хану как мирный посол русского царя. По азиатскому обычаю, его сначала угостили, дали отдохнуть, а потом повели в ханскую ставку. Вручив царскую грамоту, Бекович поднес в подарок цельные сукна, сахар в головах, связки соболей, серебряные блюда, тарелки, ложки и разную мелочь. Хан принял русского посла очень ласково, уверил в своей дружбе и сам целовал свой Коран, что будет сохранять мирный договор. Прием закончился дружелюбным пиром, во время которого играли наши музыканты. После того Ширгазы со всем войском и с конвоем Бековича поднялся в свою столицу, а в русский отряд было послано приказание следовать сзади. Не доходя двух дней до Хивы, хан потребовал, чтобы русский начальник разделил свой отряд на части, иначе, говорит, хивинцы не могут его продовольствовать. Бекович, ничего не подозревая, послал приказание старшему из офицеров, майору Франкенбергу, чтобы тот, разделивши отряд на пять частей, позволил развести их по разным городам, и сам Бекович, оставив при себе только 200 человек, остальных отпустил с ханским чиновником. Между прочим, майор Франкенберг, получивши приказание через узбеков, с гневом выгнал их вон, со словами: «Наш начальник Бекович, а не хан!» Однако приказание было повторено два раза, и наконец получено предписание с угрозой, что если оно не будет исполнено, то виновный попадет под суд. Старый служака с горестью должен был исполнить приказание начальника, приказание, явно обрекавшее всех на гибель: узбеки повели русских на убой.

Еще не успел Бекович слезть с коня, после того как отпустил большую часть своего конвоя, как началось повальное избиение; немногие уцелели от кровавого побоища. Они-то и принесли на родину потрясающую весть. «Погиб, как Бекович» — сохранилась на Руси поговорка. Его и нескольких офицеров зарубили на глазах хана саблями, после чего отсекли им головы; остальных сподвижников Бековича постигла такая же участь.