Завоевания в Центральной и Южной Америке XV—XIX веков. Под властью испанской короны

Самодовольная аристократия – общество белых в Индиях – была чрезвычайно консервативной, со строгими манерами, в целом с узкими интересами и мировоззрением и ограниченными формами социальных контактов. Общественные центры официальной жизни – дворец вице-короля или губернатора, audiencia для судебного братства, муниципальный cabildo, здание consulado (там, где оно было) для торгового сообщества, собор или приходская церковь почти для всех тоже были естественными центрами общественной жизни. Люди встречались и сплетничали в церкви или около церкви, а также на церемониях, шествиях, боях быков и тому подобных мероприятиях, организованных в связи с церковными или светскими праздниками. В таких случаях было много разговоров, а иногда и серьезных ссор по поводу того, чье положение выше – это была озабоченность, давно характерная для Индий, да и для Испании. Другим важным средоточием общественной жизни был театр. В Мехико и Лиме было по два постоянных театра: Coliseo в Лиме был превосходно отстроен после землетрясения. Университеты и женские монастыри часто ставили театральные спектакли; вице-короли и даже архиепископы разрешали играть пьесы для избранных зрителей в своих patios, или в парадных залах, своих дворцов. Помимо театра, искусства вообще не предоставляли больших возможностей для собраний людей. Музыку не очень любили, за исключением легкого аккомпанемента в монастырских школах, и в колониях не было крупных композиторов. Что касается живописи, то она демонстрировала, хоть и с гораздо меньшими отличительными особенностями, некоторые характерные черты колониальной архитектуры. Живопись была представлена главным образом официально заказанными портретами, выделявшимися больше своей пышностью и размерами, чем какой-то утонченностью в изображении характера.

Между поверхностным и официальным общением на публичных сборищах и охраняемой частной жизнью людей из высшего света было немного гостевых домов и, следовательно, немного возможностей для серьезного неформального разговора о вещах, которые волновали всех. Доброжелательное общество клуба и кофейни, которое в Европе во многом способствовало оформлению общественного мнения, в городах Индий едва ли существовало. Научные академии и любительские общества того рода, которые в Европе стимулировали интерес высшего общества к точным и гуманитарным наукам и искусствам, в Индиях были малочисленными и недолговечными. Недоверие официальных лиц к встречам за закрытыми дверями, возможно, в какой-то степени препятствовало им, но главной проблемой было маленькое число их приверженцев. Мужчины-креолы проявляли больше интереса к лошадям, нежели к идеям. В основном темы, представлявшие интерес для всех, серьезно обсуждались только на собраниях для общения в частных домах; но было трудно развиться какому-нибудь подобию салонного общества, когда большинство женщин из высшего общества были малообразованными и вели сравнительно уединенную жизнь.

Университеты – официальные хранилища знаний (некоторые из них были уже старинными и известными) не могли должным образом заполнить этот пробел. XVIII век не был веком выдающегося интеллектуального оживления в университетах, находящихся в любом уголке Европы. Более того, университеты в Индиях понесли серьезную утрату при изгнании иезуитов. В средние десятилетия этого века идеи Декарта, Ньютона и Лейбница – насколько они вообще были известны в Индиях – разъяснялись лекторами-иезуитами в Лиме и Кито. Просвещенные вице-короли, такие как Амат[101] в Перу в 1761–1776 годах, настаивали, чтобы университеты включали в свои учебные программы современные точные науки и философию, но знающих лекторов было мало. В большинстве учебных планов преобладала формальная схоластика, по крайней мере до 1780-х годов. Интеллектуальная руководящая роль, которую университеты предлагали колониальному обществу, была в лучшем случае умозрительной и лишенной вдохновения.