Завоеванная инопланетным воином

Он обрушил поток человеческих ругательств на капсулу, его разочарование подавило ясность мыслей. Отведя руку назад, он замахнулся и остановил себя всего за мгновение до того, как вонзил бы врахск в машину. Все внутри него замерло, когда он уставился на пульсирующее лезвие. Он перевел взгляд и увидел лицо Зои, освещенное фиолетовым сиянием через стекло капсулы.

В этот момент он понял, что есть только один шанс. Только одна вещь, которую нужно попробовать, пока не стало слишком поздно.

Он убрал клинок, забрался во вторую капсулу и лег на спину, закрыв себя внутри.

Это было против традиций его народа, возможно, даже против законов, но ему было все равно. Он должен был попытаться ради Зои. Он должен был сделать все, что в его силах, чтобы не потерять ее.

Медицинские системы сопротивлялись его командам.

Контроль.

Огонь вспыхнул в его животе, когда он заставил найрос отменить все предупреждения и начать передачу. Ослепительный свет заполнил капсулу и заставил его зажмуриться. Боль была невыносимой, когда крошечные механизмы, которые были его частью с самого детства, связанные с теми самыми молекулами, из которых он состоял, были вырваны из его тела и перенесены в капсулу Зои. Все его мышцы мгновенно напряглись, а спина выгнулась дугой на мягкой обивке капсулы.

По мере того, как его найрос уменьшался, он чувствовал, что злоупотребления, которым подверглось его тело, дают о себе знать, вся боль и старые раны возвращаются. Это было ничто по сравнению с агонией от того, что из него вырвали часть его самого, но он не озвучил свою боль. Все было ради нее.

Частичка его сердца уже лежала в той, другой капсуле, и он отдал бы столько себя, сколько потребуется, чтобы сохранить ее в целости.

Что-то проскользнуло под этой болью, незаметно, но постепенно усилилось по мере того, как его найрос уменьшался.

Осознанность.

Он узнал это ощущение — связь, общая для членов Умен'рака, невидимая паутина, связывающая найросы вместе из-за их общего источника. Он чувствовал Зои, ее тело, ее боль, ее страх, ее любовь. Ее жизнь, слабую, но еще не побежденную. Отодвинув в сторону собственную агонию, он вложил в эту связь столько силы воли, сколько мог.

Живи, куния!

Наконец свет исчез, и Рен рухнул на обивку. Он сделал несколько глубоких, обжигающих вдохов и повернул голову, чтобы посмотреть на другую капсулу: Зои была окутана тем же светом, какой окружал его мгновение назад.

Его найрос зашевелился, такой же слабый и невосприимчивый, каким был во время его пленения. Со временем он восстановится, но Рена это не волновало.

Он все еще чувствовал ее.

Крик Зои прозвучал приглушенным, когда свет в ее капсуле усилился.

Снова отключив компьютер, он заставил свою капсулу открыться и выбрался наружу. Ноги подогнулись под его весом, но он оперся о стену, прежде чем упасть, и, пошатываясь, подошел к ней. У него кружилась голова, желудок угрожал восстать, и каждая частичка его тела была в агонии, но это было ничто по сравнению с тем, что пришлось пережить ей.

Тело Зои корчилось в интенсивном сиянии, когда найрос вошел в ее тело и связал себя с ней. Он хорошо помнил эту боль по своему собственному связыванию.

Рен уперся руками в поверхность капсулы, беспомощно сжимая пальцы на ее поверхности. Он уткнулся в нее лицом и с усилием втянул воздух через сжатое горло.

Это единственный способ, сказал он себе. Единственный шанс.

Но найрос не был создан для таких, как она. Его найрос был для Экхоры, и многие алигарийцы погибали в процессе связывания. Как ее хрупкое человеческое тело справится с этим? Как он мог подумать, что это сработает?

— Останься со мной, куния, — прохрипел он.

Глава двадцать четвертая

Зои проснулась от ослепительного света, и, щурясь, отвернула лицо. Когда глаза привыкли, свет стал более сносным. Ее брови нахмурились в замешательстве.

Она вспомнила аварию, скрежет сминаемого металла и бьющегося стекла, а затем взрывы, стрельбу и крики. Вспомнила всепоглощающую боль и жестокий холод.

Я в больнице?

Она подняла руку, чтобы коснуться своего лица, но наткнулась на что-то над ней. Нахмурившись, Зои посмотрела вверх и обнаружила, что находится под гладким изогнутым стеклом. Ее дыхание участилось, когда она прижала ладони к гладкой поверхности.

Где она, черт возьми? Неужели… неужели правительство поймало их?

Рен! О Боже, пожалуйста, не допусти, чтобы они схватили Рена!

Зои ударила ладонями по стеклу.

— Выпустите меня!

Странное, теплое покалывание расцвело внутри нее.

Стекло скользнуло в потайную нишу с шипением воздуха.

Она поспешно выбралась из аппарата. Ее колени подогнулись, когда ступни коснулись пола, и она рухнула на пол. Сидя, тяжело дыша, она рассеянно прикрыла рукой обнаженную грудь: ее нагота была наименьшей из проблем. Широко раскрыв глаза, она огляделась вокруг. Рядом с тем устройством, в котором она лежала, стояли еще два предмета, похожих на кровать, и это была самая понятная для ее разума часть окружения.