Завоеватель

Салсанан восторженно кивал, разбирая следы отгремевшей битвы. Она получилась тяжелой. Погибло много монголов, трупы и сломанные копья которых рассказывали об атаках. Сунцы несколько раз отгоняли тумены Хубилая и почти обошли их с флангов. Сунский командир разгадал план царевича и не запаниковал.

Темник поднял сломанную стрелу и почесал острием затылок. Раненых сунцев он допросит, но сперва обойдет поле боя, познакомится с «почерком» человека, который может однажды стать ханом.

Чуть в стороне от центра поля Салсанан разыскал место, где трава превратилась в грязную кашу. Тумен сначала бросили сюда, затем отвели обратно. Темник представил направление атаки. Он бродил по полю и хмурился, меняя мнение о младшем брате Мункэ-хана. Мощность атаки указывала на прекрасную организованность. Сунцев подавили; сломанные окровавленные пики показывали, где они оказали сопротивление. Многолетний опыт велел искать следы второй атаки, которую сам он снарядил бы в удобный момент… Вон они! Салсанан подвел коня к скоплению трупов, ступая осторожно, чтобы не поскользнуться на мертвецах.

Вот здесь решился исход битвы. Землю усеяли арбалетные болты и искореженные ядра, порохом пахло до сих пор. Воины Хубилая скакали под сильным огнем по дуге, потом обратно. Салсанан словно почувствовал их решимость и удовлетворенно кивнул. Командир туменов сомнений не ведал.

Помощник подал темнику знак, призывая на другой участок.

– В чем дело? – спросил тот, подъехав.

Помощник показал на трупы, лежащие вокруг них. Мерзко пахло выпотрошенными кишками, мухи жужжали у самого лица. Салсанан отмахнулся от наглых насекомых и нагнулся над трупами.

– Они такие старые, – проговорил дозорный.

Салсанан огляделся, убеждаясь, что это действительно так. Погибшие казались сморщенными стариками, к тому же еще и истощенными.

– Зачем сунцам брать в бой таких стариков? – пробормотал темник.

Случайно наступив на желтое знамя, он наклонился и поднял обрывок. Ему попалась часть нарисованного знака, но Салсанан не разобрал, что это, и бросил мятую ткань.

– Кем бы ни были эти старики, против нас они воевали зря.

Взгляд Салсанана упал на труп старика с короткими седыми волосами. Остальные лежали вокруг него, словно погибли, пытаясь его спасти. Рядом, чуть ли не на трупе седого, лежал труп единственного юноши, все остальные были стариками. Кого ранили мечом, кого стрелой. Остались лишь раны: сами стрелы из трупов вырвали.

Салсанан пожал плечами, не желая думать об этой маленькой тайне.

– Войско царевича уже наверняка рядом. Пусть воины прибавят шагу, а дозорные особо не таятся. Не хочу, чтобы нас атаковали свои.

Хубилая Салсанан нагнал на окраине города Чанся. Как волки на чужой территории, обе стороны поначалу осторожничали. Дозорные пересеклись и разбежались с докладами для своих командиров. Армии остановились подальше друг от друга, чтобы никто не чувствовал угрозы. Хубилай, как услышал доклад, оборвал переговоры с префектом Чанся буквально на полуслове, захватил Баяра с Урянхатаем и выехал на встречу.

Состоялась она летним полднем, когда дул теплый ветерок, а голубизну неба нарушали редкие перистые облака. На двух командиров лицом к лицу стояли шестнадцать туменов. Со стороны Хубилая – ветераны, закаленные в боях, бесстрашные, облепленные кровью и грязью. С другой стороны – свежие, полные сил воины в блестящих доспехах. Тумены изумленно взирали друг на друга и обменивались насмешками.

Хубилай зарделся от радости, увидев столько монгольских войск. Салсанан спешился и отвесил поклон, и уж потом с коня сошел Хубилай.

– Вы даже не представляете, как мы вам рады! – проговорил царевич.

– Господин, выпало мне сообщить тебе печальнейшую из вестей… – начал Салсанан.

Улыбка Хубилая померкла.

– Мне уже известно, что мой брат погиб. Гонцы сообщили, сразу два.

Генерал нахмурился.

– Господин, тогда я не понимаю. Коли гонцы разыскали тебя, почему ты не отправился домой? Весь народ собирается. Похороны хана…

– Мой брат Мункэ дал мне поручение. Я намерен его выполнить.

Салсанан ответил не сразу. Что такое субординация, он знал давно и хорошо. Со смертью хана земля словно уходит из-под ног, исчезает привычная определенность. Он заговорил снова, заикаясь под взглядом желтых глаз царевича:

– Господин, мне велено сопроводить тебя в Каракорум. Такой приказ я получил. Ты говоришь, что не желаешь возвращаться?

– Я говорю, что не могу! – рявкнул Хубилай. – Не могу, пока не приструню сунцев. Тебя, Салсанан, послал мне Небесный Отец. Твои тумены – нежданный дар.

Темник понял, к чему клонит Хубилай, и покачал головой; пока еще не прозвучал приказ, которого невозможно ослушаться.

– Господин мой, мы – не подкрепление. Мне приказано вернуть тебя в Каракорум. Скажи, где ваш лагерь, и я начну подготовку. Хан мертв. В Каракоруме проведут курултай…

Хубилай снова вспыхнул, на сей раз от гнева.

– Ты оглох? Сказал же, что не вернусь, пока не завершу начатое, то есть пока не добуду голову сунского императора. В общем, даю тебе другой приказ. Твои тумены – подкрепление, нужное мне как воздух. С твоей помощью я исполню желание хана.