Завоеватель

На горизонте показался город, и Мункэ с благоговением покачал головой. Его брат создал нечто грандиозное, воплотив фантазии в реальность. Хан почувствовал, что гордится Хубилаем, и гадал, какие перемены увидит в брате при встрече. Он и собой гордился. Это он отправил брата в поход, заставив оторваться от пыльных книг. Но Мункэ понимал: благодарности от Хубилая ждать не стоит, так уж устроен мир.

В Шанду войска задержались – хан осмотрел город и прочел дюжины посланий, которые доставили гонцы. Он ворчал, разбирая свитки, – эти ямщики разыщут его везде. Да и жизнь в ханстве не останавливается только потому, что Мункэ в походе. Сейчас он порой работал не меньше, чем в Каракоруме, но с большим удовольствием.

За недолгое пребывание в Шанду Мункэ практически уничтожил городские запасы еды и чая. Горожане затянут пояса, но интересы хана выше их собственных. Столько воинов не могут питаться чем попало, и Мункэ впервые на своей памяти не обрывал за собой линию снабжения. Сотни подвод медленно ехали на юг за его туменами. Пока он отдыхал в Шанду, создавались новые запасы продовольствия, но стоит ему уехать, линия снова растянется; а платят за еду за тысячу миль от Мункэ, в Каракоруме и северных цзиньских городах. Хан ухмыльнулся: длинная у него тень! Тумены остановятся, и еда их нагонит, а бандиты на подводы вряд ли покусятся: как-никак ханские дозорные неподалеку.

Мункэ гнал войска на юг, наслаждаясь расстоянием, которое они покрывали, и скоростью: быстрее смогут лишь ямщики, меняющие коней на каждом яме. Ради великого хана воины помчатся хоть на край света. Скудный паек помог Мункэ сбросить лишний вес; выносливость выросла, помогая чувствовать себя лучше и увереннее.

Холодным осенним днем хан пересек сунскую границу. Ветер хлестал его воинов. В пятистах милях к югу лежал Ханчжоу, а от императорской столицы его отделяли не менее тридцати городов, при каждом внушительный гарнизон. Мункэ пришпорил коня и улыбнулся, подставляя лицо ветру. Хубилаю он дал простое задание, но младшему брату самостоятельно не справиться. Двадцать восемь туменов, которые привел Мункэ, молотом раздавят сунского императора. Столько воинов у Чингисхана ни разу не было! Мункэ скакал по пыльной дороге и чувствовал, что годы, проведенные в Каракоруме, превращаются в пыльное тряпье и он обретает силу и беззаботность. В кои веки даже ямщики остались позади. Ямы кончились, значит, ямщики ничем не превосходили всадников Мункэ. Впервые за долгие годы он почувствовал себя по-настоящему свободным. Наконец хан понял глубинную суть слов Чингиса: «Нет ничего лучше жизни воина».

Глава 26

Хубилай и Баяр сидели, прислонившись спиной к светло-серому валуну. Урянхатай наблюдал за ними с непроницаемым лицом. Два одинаковых больших камня торчали из-под земли так, что получился навес, под которым местные овцы прятались от дождя. Земля покрылась таким слоем помета, что трава не росла, а люди в нем буквально вязли.

Овец, разумеется, не осталось. Воины Хубилая отловили около восьмидесяти, так что счастливчиков ждал горячий ужин; прочих же – кровь запасных лошадей, айраг, сыр и иные припасы.

Вокруг паслись лошади – ржали и фыркали, щипля траву, которая росла участками, но так густо, что мешала подниматься на холмы. На неровной поверхности коней рысью не пустишь, приходилось вести их медленно. Они уставали и брели, низко опустив головы.

– Можно вернуться на предыдущую стоянку, – предложил Баяр. – Враги нас там не ждут, а нам нужны стрелы.

Урянхатай устало кивнул. Битва за битвой, без перерыва… В свое время он смеялся над сообщениями о сунских городах-муравейниках, но реальность оказалась именно такой. У туменов кончились порох, ядра и стрелы. Враги подавляли численностью. Урянхатай с трудом верил, что сунцы отступили, он потерял счет войскам, с которыми сражались тумены и которые не испытывали недостатка сил или оружия. У монголов остались только мечи: копья и те притупились. Страшась стремительно приближающегося врага, Хубилай отступил на холмы.

– Сунцы еще там? – спросил царевич.

Баяр со стоном поднялся на гудящие ноги и глянул вниз. Сунские полки выстроились неровными квадратами и, казалось, заползли еще выше.

– Приближаются, – коротко ответил он и снова сел. Хубилай выругался, хотя другого не ждал. – Господин, ты понимаешь, что тут мы сражаться не можем?

– Понимаю, но мы можем убежать, – отозвался царевич. – Можем спуститься с холмов, а как стемнеет, убежать. Враги не догонят нас – по крайней мере, сегодня.

– Нельзя надолго бросать главный лагерь, – заявил Урянхатай. – Если сунцы найдут его, в живых никого не оставят.