Завоеватель сердец

«Сегодня всюду главенствует красный, – подумал Рауль. – И, даст бог, окружающий мир покраснеет еще сильнее!»

Версерей, нервничая, бил копытом и грыз мундштук; ветер перебирал шелковые стяги, пригибая траву, отчего по ней пробегали сумрачные тени. Рауль посмотрел на армию мятежников, выстроившуюся в некотором отдалении. Над ней тоже реяли штандарты, а солнце сверкало и дробилось на остриях наконечников целого леса копий, отражаясь ослепительными солнечными зайчиками. Спокойная равнина, насколько хватало глаз, тянулась к горизонту, а меж пологих берегов струил свои воды Меанс, ласковым журчанием навевая дрему. И вдруг Рауль понял: ему хочется, чтобы эта тишина длилась вечно; мысленно он представил себе землю, взрытую копытами несущихся в атаку коней, и мертвых, истекающих кровью рыцарей, лежащих на берегах реки. Заглушая пение птиц, в ушах у него зазвучали крики, стоны и лязг стали. Тряхнув головой, юноша постарался отогнать от себя женские страхи. В конце концов, для чего еще рождаются на свет мужчины, как не для боя? Он вновь вперил взгляд в герцога, который сидел, уперев одну руку в бедро и склонив голову к королю.

А Генрих указывал на группу всадников, старательно державшихся на равном удалении от армии мятежников и войска герцога.

– Вы не знаете, случайно, кто эти люди, кузен? – осведомился он. – Они подъехали незадолго до вас, но приближаться не спешат. На чьей стороне они будут сражаться?

Вильгельм приставил ладонь козырьком ко лбу, защищая глаза от солнца, и стал вглядываться во флажок, трепещущий на ветру.

– Думаю, на моей, сир, – наконец ответил герцог. – Это герб Рауля Тессона, лорда Тюри-ан-Сингуэлица, а он не ссорился со мной, как и не имеет повода для гнева.

В гуще небольшого войска произошло какое-то движение, от него отделился одинокий всадник и легким галопом направил своего коня к армии герцога.

– К нам едет сам Рауль Тессон, – заметил Вильгельм, по-прежнему прикрывая глаза от солнца ладонью. Он пришпорил Мале, выехал вперед, за линию своих войск и, нахмурившись, стал ждать приближения Тессона.

Владетель Сингуэлица подъехал с криком «Тюри!», яростно раскатившимся над равниной. Мантия развевалась у него за спиной, а в правой руке он сжимал перчатку. Рывком осадив коня, Тессон сказал:

– Приветствую тебя, герцог Нормандии! – и никто из слышавших его не смог понять, насмехается ли он или говорит серьезно. Всадник вперил взгляд ярких глаз в Вильгельма.

– Что тебе от меня нужно, Рауль Тессон? – спокойно поинтересовался герцог.

Лорд Сингуэлица подъехал ближе. Вильгельм не шелохнулся, но Рауль, с тревогой наблюдая за происходящим, предусмотрительно положил ладонь на рукоять меча.

– Вот это! – выкрикнул лорд Сингуэлица. Его правая рука взметнулась вверх, и зажатой в ней перчаткой он ударил герцога по щеке, после чего хрипло рассмеялся. – Дело сделано! – сказал лорд и подал коня назад.

Люди герцога, стоявшие позади него, угрожающе заворчали; копья качнулись и опустились для удара; еще мгновение, и строй ринется вперед. Но герцог вскинул руку, призывая своих сторонников к спокойствию и не сводя взгляда с лица Тессона.

А тот, беззаботно взглянув на взбешенных баронов, улыбнулся Вильгельму.

– Я сделал то, что поклялся сделать, – проговорил он ясным, чистым голосом, разнесшимся далеко над полем. – Я выполнил клятву, когда дал слово ударить вас тотчас же, едва разыщу. Отныне, монсеньор, не причиню вам зла и никогда более не подниму на вас руку. – Резким жестом отдав герцогу честь, он, прикоснувшись к шлему, развернулся и направил коня обратно к ожидающим его людям.

Герцог расхохотался.

– Благодарю тебя, Рауль Тессон! – крикнул он вслед лорду и вернулся к королю Генриху.

– Клянусь честью, отличная работа! – заявил Генрих. Глаза короля смеялись. – Бешеные псы, эти нормандцы.

– Вскоре вы сами сможете судить об этом, сир, – пообещал герцог.

Герольды с обеих сторон съехались и разъехались вновь. На правом крыле выстроились нормандцы, которых возглавил лично Вильгельм, кроме того, графы Арк и Э, а также сеньор Гурнея; французы, во главе со своим королем и графом Сен-Полем, образовали левое крыло. Напротив них люди Бессена собрались под знаменем Ранульфа Байе; неуправляемые же вояки Котантена столпились за спиной Нееля де Сен-Совера, которого недаром прозвали Главным благородным соколом страны. Рауль увидел его штандарт, серебристо-голубой, рассыпающий небесную синь над равниной, и отметил, как уверенно сидит он на горячем скакуне и как наконечник его копья искрится солнечными зайчиками.

Юноша, намотав на руку поводья Версерея, удобнее перехватил древко стяга, который держал над головой. Ему не хватало воздуха, словно он долго бежал что было сил, а в ушах барабанной дробью шумела кровь. Губы его пересохли, и он облизнул их, молясь, чтобы в первом бою суметь проявить себя, как и подобает рыцарю герцога.

Прозвучала резкая команда «В атаку!», и юноша, заметив, как рванулся вперед Мале, последовал за ним, стараясь не отставать. Вдруг его охватило возбуждение; Рауль понял, что страх куда-то исчез и он больше не задыхается.