Завоюй меня снова

– Я не слышала ни о каких кризисах, – ответила Люси, улыбнувшись. Ей нравились эти миленькие маленькие игры, в которые они играли. – Ты уверен, что все правильно понял?

– В прачечной кризис, – ответил он, подмигнув. – Им нужны полотенца. Прямо сейчас.

Она взвизгнула и попыталась вырваться из его объятий, но он был быстрее и сильнее и решительно настроен.

– Я пожалуюсь на тебя! – воскликнула она, хихикая и извиваясь, а затем вздохнула, когда он развязал полотенце. Он заскользил руками по теплой, влажной, желанной плоти. – Ты сводишь меня с ума, – сказал он, притягивая ее ближе к себе. Он сдернул полотенце с ее головы, провел руками по ее волосам, притянул ближе. – Боже, ты прекрасна. Восхитительна.

Данте нашел ее рот. Простое прикосновение к ее губам – и он возбудился. Безумие. Ему было мало. Они еще не закончили. Он не торопился, давал ей время привыкнуть. Но сейчас она нужна ему. Он хотел ее.

– Давай, детка, – сказал он, обхватив ее полную грудь, вбирая сосок в рот, снова и снова, теребя и покусывая, посасывая. Он подтолкнул ее к кровати.

Она схватила его за голову, не давая возможности отодвинуться, прервать сладкую пытку ее груди. Она застонала. Они горели в огне.

Она повторяла его имя, снова и снова. Она стонала и кричала. И он знал, что она созрела для него – готова для последнего кусочка удовольствия, которое он хотел ей подарить. Время пришло. Ее последнее табу.

Он положил ее на кровать, нежную и влажную. Соски затвердели и заныли от возбуждения.

Он стоял над ней.

– Коснись себя, Люси.

Она лежала на кровати, извиваясь, теряясь в своем удовольствии. Она была готова.

– Давай.

Ее глаза распахнулись, но она сделала, как он сказал. Она подняла руку и положила ее между своих ног. И он смотрел, как она начала скользить пальцами по напрягшемуся бугорку.

– Вот так, милая. Вот так.

Он лег рядом с ней на кровать, она закрыла глаза и отвернула голову.

– Детка… ты так красива.

Он нежно обхватил ее за подбородок и повернул к себе лицом. Ее взгляд был затуманен. Он поцеловал ее в губы, поцеловал между грудей. Он накрыл ее грудь ладонью и втянул горошину соска в рот. Она простонала.

Он сменил позицию и проложил дорожку из поцелуев вниз по ее животу. Он ждал – что она оттолкнет его, снова превратится в Снежную королеву. Но она по-прежнему ласкала себя и стонала. Он не мог больше ждать. Он хотел познать ее самым интимным образом.

– Милая, – выдохнул он, скользнув вниз по ее телу, пока его губы не оказались на уровне с ее холмиком. – Позволь поцеловать тебя. Всю тебя, Люси. Ты так красива. Я люблю тебя – все в тебе.

Он зажмурился и еле сдержался, чтобы не выругаться. Он не мог поверить, что он только что сказал. Но он именно это и сказал. Черт!

Но он разберется с последствиями позже. Если таковые последуют. Сейчас пути назад нет. Она была самая прекрасная девушка, которую он когда-либо знал. И она собиралась позволить ему делать то, что он должен был сделать с той первой ночи. Полное сумасшествие, но ее нужно было уговаривать, соблазнять, чтобы, наконец, насладиться этим моментом. Но вот она, здесь, доверяет ему, как никто и никогда не доверял ему раньше. Боже, это было прекрасно.

Он наклонил голову и поцеловал ее в самом сокровенном местечке. Лизнул. Она была прекрасна.

Он зарычал от удовольствия, накрывшего его, и устроился между ее ног, сжимая ее бедра, удерживая ее раскрытой для него. Она не шевельнулась, не отскочила, не стала увертываться или умолять прекратить.

И он лизнул ее снова. Снова и снова. Он упивался тем, что никто до него не вкушал ту сладость. Только для него она стала влажной, жаждущей. Ее оргазм приближался. Люси была готова кончить прямо ему в рот.

Она чувствовала приближение разрядки, знала, что это произойдет. Она не могла позволить своим страхам испортить этот прекрасный момент.

Теплые, влажные ласки его языком, его голова в самом интимном месте ее тела, прикосновение его губ, удовольствие нарастает, и тело взрывается в сильнейшем оргазме.

Она закричала. Она выкрикнула его имя. Сжала простыни, а его язык снова и снова касался набухшего бугорка, пока удовольствие не сменилось болью, и она, наконец, попросила его остановиться.

Он сжал ее в объятиях. Она превратилась в расплавленную массу. Она была пресыщена. Она была счастливее, чем могла себе представить. Она поборола один из своих заскоков, заставила голоса в своей голове заткнуться, больше она не позволит им управлять своей жизнью. Данте сделал для нее больше, чем мог себе представить.

Они лежали на кровати. Он был все еще одет, она была обнажена, лежала в его объятиях и слушала звуки улицы: суеты и шума Нью-Йорка – жизнь во всех ее прекрасных формах. Все шло своим чередом, но для нее вся ее жизнь изменилась навсегда.